Республиканские Коммандо: Шансы
Шрифт:
– Машины верят в то, что ты им скажешь. Совсем как люди.
– Уверен, что этого достаточно?
– Еще немного и он станет слишком хрупким, чтобы пройти прокатку. Тогда они быстро заметят проблему.
– Хорошо…
Пруди вздохнул. Он был крайне терпелив для Нулевого.
– Вот что: когда это чакааре попадет на поле боя – удар от обычного ионного заряда будет щелкать их корпуса, как набуйские кристаллы. – Он снял обводные контакты и прицепил их на контакты бокового вертикального разъема в стороне от панели. Еще несколько плат заменили настоящие. – И просто на тот случай,
– Просто спрашиваю, сэр.
– Без "сэров". Я это терпеть не могу.
Это был точный расчет: ровно столько, чтобы сделать весь поток произведенных дроидов таким уязвимым на поле боя, что они окажутся практически бесполезными, но недостаточно, чтобы высветить проблему, когда машины будут проверяться перед выпуском с фабрики – проверяться служебными дроидами, использующими те же поддельные данные.
Пруди, похоже, все делал правильно. Соотношение потерь выросло с 20-к-одному до 50-к-одному в течение нескольких месяцев. Жестянки все еще не сломили Республику, несмотря на заявления, что они это вот-вот сделают.
Пока Пруди работал, мимо проскальзывали фабричные дроиды – не замечая его. Он посторонился и освободил им дорогу.
– Правда что вы выслеживаете генерала Гривуса? – спросил Атин. – Я слышал что двоим из вас поручили найти его…
– Не я. Спроси Джайнга. Или Ком'рка. Их работа, не моя.
С ними Атин еще не встречался.
– Если они его найдут, война считай что закончится…
– Ты так думаешь? Ну, пока что-то непохоже, чтобы она закончилась.
Атин понял намек, и больше про Гривуса не спрашивал. Он стоял на страже, c ДС-17 наготове, и на этот раз – не желая ей воспользоваться. Странно быть невидимым. Интересно – почему Великая Армия не использует это маскировочное покрытие на всех солдатских доспехах, особенно учитывая что большинство наземных схваток велось именно с дроидами.
Впрочем, на этой войне много чего не хватает.
– Вот. – сказал Пруди, аккуратно закрывая панель. Он отодвинулся, чтобы осмотреть ее.
– И нас тут никогда не было.
Они забрались на мостки по своим же тросам, и ускользнули тем же путем, что и пришли. Снаружи стояла кромешная тьма. У них есть час, чтобы добраться до точки эвакуации и передать свои координаты тщательно замаскированному фрахтовику, который ждет их. На Оланете это значило пробраться несколько километров по сортировочной станции, обслуживающей производство нерфьего мяса. Атин слышал мычание животных, но живого нерфа он пока так и не увидел.
– Тут воняет. – Пруди занял место за репульсорным грузовиком на площадке, забитой сотнями ему подобных, и спрятался в его тени. Безобидная, но тошнотворная вонь навоза и животных проникала сквозь фильтры его шлема. – Пять-семь, как слышите?
– На десятку, сэр. Оставайтесь на связи.
Пруди не стал делать замечаний насчет "сэра". Он вытащил управляющие платы из кармашка на поясе и поочередно прошелся по ним пробником. Он производил на Атина впечатление родственной души, человека который не позволит взять над собой верх никакому неодушевленному предмету, но работа у него шла все-таки с трудом.
– Шаб. – пробормотал Пруди. В руках у него оставалась одна плата. – Что скажешь насчет этого?
Атин сунул ее в свой считыватель и вывел распакованные данные на НШД. Выведенное было просто рядами цифр, данные того сорта, которые ему придется тщательно проанализировать.
– И на что смотреть? Обычно я их просто взрываю. Я никогда не задерживаюсь чтоб почитать.
– Смотри код, который начинается с ноль-ноль-пять-альфа, десятая строка сверху.
– Нашел.
– Это текущее общее количество машин, выпущенных линией, с тех пор как была поставлена плата и начато производство. И дата.
Атин проследил слева направо, сосчитал линейки цифр и вставил воображаемые запятые. – 996,125. За год.
– Верно.
– Не совсем понял. – Атин проверил, не ошибся ли он строчкой. – Нет, только шесть разрядов.
– На каждой фабрике, которую мы обработали, цифры производства примерно те же. Судя по перевозкам сырья, которые мы отслеживаем, есть еще немало фабрик кроме этой, но думаю, что можно говорить о нескольких сотнях миллионов дроидов.
– Это радует. Благодарю. Сегодня я буду спать спокойно.
– Как тебе и положено, нер вод. – Пруди ткнул в застежку на воротнике, снял шлем и провел ладонью в перчатке по лбу; та блестнула потом в тусклом свете, исходившем от НШД. Почему-то он выглядел старше Мерила и Ордо. – Они говорят, что производят квадриллионы дроидов. – Он сделал паузу. – Квадриллион – это с 15 нулями. Тысяча миллионов миллионов, не несколько сотен. Мы что-то просмотрели?
Атин не обиделся на такое разъяснение. Все, что больше трех миллионов, на его взгляд, уже было плохой новостью; именно столько клон-солдат было произведено, или же еще выращивалось на Камино.
– "Они", говоришь? Кто это "они"?
– Вот это хороший вопрос.
– И все равно, чтобы тебя убить – хватит и одного.
– Но где все они? Я за последний год прошвырнулся по сорока семи планетам. – Пруди говорил так, словно речь шла о туристической поездке. Атину внезапно представилось картина: он восхищенно разглядывает достопримечательности на сеповских планетах… а затем разносит их на куски. Ремень его верп-винтовки, закинутой за спину, выглядел очень потертым. Атин понятия не имел, на кого же охотился Пруди, и рад был этому.
– Видел много, насчитал еще больше. Но не квадриллионы. Они явно не могут производить в количествах, хоть сколько-то похожих на это.
– Но потому мы и воюем, верно? – Атин старался не волноваться из-за голонетовских новостей и не считал политические дебаты чем-то существенным, потому что один дроид или септиллион – все равно на линии фронта быть ему и его братьям. – Потому что сепы завалят нас армиями дроидов, если мы их не остановим. Так почему публику не успокаивают насчет того, что угроза не настолько велика?