Ресурс Антихриста

Белан Сергей Николаевич

— Наше, наше… — похлопал его по плечу внештатный консультант. — Как я понимаю, это официальное приглашение на работу?

— Именно так, — подтвердил Олег.

— Ха-ха! Я забыл, как выглядит трудовая книжка, придется открывать новую, — рассмеялся Джексон. — А если серьезно, то конечно, надо расширяться, выползать из детских штанишек и ставить дело на солидную основу — настоящий офис, компьютерное оснащение, полноценный штат, ну, и все прочее. Ты видишь, какие надвигаются времена — Перегудовы плодятся, как крысы; тут и полиции работы хватит, и мы без куска хлеба не останемся. А теперь скажи мне откровенно: ты собирался в тот вечер, когда шлепнули Серебрянского, придти

в найт-клаб?

— Нет, — откликнулся шеф агентства «ОЛВЕР». — У меня к этому времени уже вызрел другой план, но… но, как любят выражаться философы-надомники, жизнь распорядилась иначе. Сейчас это все уже не имеет смысла. А теперь ты мне ответь: что ты подсунул мне в пакете, перед тем, как я пошел к Юлию Викентьевичу? Я с самого начала сомневался, что это был наркотик, но просто поверил тебе на слово.

— Каюсь, это был обычный фотохимикат, — чистосердечно признался Джексон. — Ты, Олег, не умеешь блефовать по-крупному. Это дар, который отпущен не многим. Если б я тебе сказал все, как есть, Серебрянский бы, как пить дать, тебя расколол. А так ты был уверен в своей правоте на все сто процентов.

— Допустим, — перебил его Верховцев. — Но тогда получается, что и господин Серебрянский в наркотиках ни фига не смыслит. Точнее не смыслил…

— Конечно! А как же иначе?! — горячо заверил тот. — Да он, случись серьезная разборка, о них никогда и слышать не слышал, и видеть не видел… Такие люди всегда в стороне, а то, что он не стал опровергать тебя в кабинете, когда вы были один на один, пойми, ровным счетом, ничего не значит.

— Возможно, ты и прав, — согласился детектив.

— Да, чуть не забыл, последняя новость, вчера только узнал…

— Что стряслось? — обеспокоенно спросил Олег, настраиваясь услышать какие-нибудь неприятности.

— Да так, судьбоносным я это событие назвать не могу — «Омут» приказал долго жить. У этого дома нашелся хозяин, и наш любимый гадюшничек прикрыли без торжественных поминок.

Верховцев сплюнул в Даугаву и сказал:

— Все когда-то кончается…

* * *

…Верховцев поднял трубку и узнал голос Юрченко:

— Олег Евгеньевич, вы знаете, Валера, кажется, нашелся! — обрадованно сообщила она. Мне из Голландии пришел еврочек на полторы тысячи долларов. Отправитель не указан, но это может быть только Валера и никто другой. Как вам кажется: это перевод от него?

— Мне не кажется, я знаю точно — Валера действительно жив-здоров, с ним все в порядке. Он сейчас в Роттердаме и, я полагаю, скоро возвратится в Ригу. Простите, Марина, но по ряду особых обстоятельств я не мог вам сообщить об этом раньше.

— Ой, да что вы такое говорите! Если б вы знали, как я счастлива! — продолжала радостно щебетать его первая и единственная пока клиентка. — Олег Евгеньевич, сколько я вам должна за работу?

— Нисколько, — тоном, не терпящим двоякого толкования, ответил детектив. — Я уже свое получил. Лучше скажите, как у вас там… ну…

— А-а, понимаю. Да все нормально, в марте ждем прибавления. Вы знаете, я ходила на просвечивание — врачи сказали, что будет девочка. Все, как хотел Валера… И все-таки, Олег Евгеньевич, я хотела бы вас отблагодарить за…

— Не может быть и речи, — повторил Верховцев. — Вернется Каретников, пригласите в гости, хорошо? В общем, я рад за вас, желаю счастья!..

* * *

Текст телеграммы, которую Верховцев направил в мятежный Крым на имя Юрия Юрьевича Гиацинтова, гласил: «Над всей Латвией безоблачное небо», что для адресата, получившего ее, означало — все неприятности для него позади, и он может спокойно возвращаться назад. Но Гриф такой возможностью не воспользовался, благоразумно рассудив, что на зиму глядя с юга на север птицы не летают, ну, а умные люди, тем более. К тому же в уютном Мисхоре, где он прикупил скромный домик, у него завязался многообещающий романчик с неувядшей еще вдовой офицера-«афганца», которая жила по соседству, через дом, и готовила восхитительный украинский борщ с пампушками на чесночной подливе. И этот «романчик» в длинные зимние ночи сулил немало плотских утех, к которым наш герой-повеса еще не потерял ядреный мужской интерес.

* * *

Вернувшись в Ригу, Аркаша неожиданно впал в депрессию. Ему стало скучно. Казалось бы, отчего, — с его капитальцем можно было в ближайшие годы вести вполне обеспеченную, беспроблемную жизнь. Депрессия Аркаши объяснялась отсутствием стимула — отпала необходимость в «общественно-полезном» труде, необходимость ежедневного, унизительного добывания средств к существованию. Но мало того — он совершенно не знал, что ему делать со своими деньгами.

Сначала он задумал себе купить очень «крутую» машину, но мудро рассудив, что он будет плохо спать, пока машина стоит на стоянке, и совсем не будет спать, когда ее украдут, отказался от этой затеи. Затем он решил отправиться в суперкруиз на какие-нибудь экзотические острова, но и эту идею отклонил, предположив, что впечатлений больших, чем в Крыму, ему не получить. И тогда он банально положил свои баксы в государственный банк на депозит под восемь процентов годовых, что давало ему двести долларов в месяц, короче, стал рядовым рантье.

Однажды в подпитии по одному из телефонов своей картотеки он заказал девочку. Для себя. Ему привели такую «жабу», что он, увидев ее, чуть не блеванул на пороге.

— Таких должны приводить бесплатно по государственным праздникам в психушку! — заявил он ее адъютанту, выталкивая обоих за дверь.

Под рождество к нему нежданно-негаданно нагрянул родственник, дядя из Штатов, бывший рижанин, и предложил Аркаше перебираться за океан. В Латвии было скучно. Здесь его ничего не держало, не проглядывалось никаких перспектив и он, недолго сомневаясь, дал согласие и принялся оформлять документы.

Примерно через полгода Аркаша улетел в Америку.

* * *

… Возрождение Адвоката не состоялось, он угодил в психушку. История, предшествовавшая этому печальному факту, была исполнена шекспировского трагизма.

Во время одной из бурных семейных сцен выяснения личностных отношений на почве очередного легкого запоя Сени, жена обозвала его амебой и нищим ничтожеством. Подгулявший Адвокат, тщательно скрывавший от супружницы свои халявные валютные накопления, на этот раз решил аргументированно побороться за несуществующую справедливость, и в необдуманном порыве извлек их из тайника, и сунул под нос опешившей «ментовке» со словами праведного гнева: «Сама ты нищенка! А это ты видела, засранка!» Не верившая в чудеса, но верившая в силу строгой полицейской логики, та, со злостью выхватив у него пачку купюр, мгновенно обратила ее в клочья и швырнула в окно во власть вольного ветра, приговаривая: «Я, придурок, у себя в тюряге на ксероксе таких долларов мешок могу наштамповать, а еще мешок мне зеки за ночь нарисуют…» Потрясенный, оскорбленный до глубины своей испитой души, забыв все предосторожности, Сеня яростно набросился на идиотку, но его атака тут же и захлебнулась. Старый ментовский прием сработал безотказно — получив умелый жестокий удар ладонями по обоим ушам одновременно, наш правдоборец незамедлительно отключился.