Ретро-Детектив-3. Компиляция. Книги 1-12

Полонский Виктор

Прямо с Малой Грузинской, от Немысского, Вера отправилась на Чистые пруды. Извозчика, правда, подряжала до Пятницкой. Кто их знает, этих контрразведчиков, вместе с их симпатичным и в то же время загадочным начальником? Может, кто-то тайком наблюдает за ней, с них станется. Но когда выехали на Кудринскую площадь, Вера велела извозчику ехать на Чистые пруды к ресторану «Прогресс». Наглый автомедон [349] попробовал было выторговать лишний двугривенный, но Вера на это сказала, что никакой прибавки не будет, поскольку до Пятницкой ехать столько же, если не больше, и, чтобы не пришлось торговаться-пререкаться всю дорогу, пригрозила нажаловаться куда следует. Оборот «куда

следует» употребила не случайно, поскольку совершенно не представляла, кому жалуются на извозчиков – Городской управе или полиции. Но угроза возымела действие – вымогатель умолк и более прибавки не просил.

349

Автомедон – в древнегреческой мифологии сын Диора, возница Ахилла. Его имя стало нарицательным для обозначения искусных возниц и извозчиков вообще.

Возле входа в ресторан стояли двое мужчин богемной наружности. Длинные волосы, модные велюровые шляпы, подкрученные усики, реденькие эспаньолки [350] , яркие сюртуки – у одного синий, у другого зеленый, причем зеленый смело сочетался с красным кашне, а синий с желтым.

– Исполатовский гений! – громко говорил Синий скептически улыбавшемуся Зеленому. – Он умеет чувствовать свежие веяния. Ну, кто бы еще додумался посадить в своем синема рожечников вместо таперши?

350

Эспаньолка – короткая и узкая остроконечная бородка.

– И платить три жалованья вместо одного!

– Зато не нужен дорогой инструмент! Не нужен настройщик! Разве ты не знаешь, во что превращаются инструменты под руками таперов? А про то, как публика идет на рожечников, ты забыл?

– Вот именно что на рожечников, а не на картину! Был приличный иллюзион, а стал крестьянский театр! Не «Аванс», а «Прованс» какой-то [351] !

Войдя в небольшой зал ресторана, Вера изобразила растерянность и смущение – нервно оглянулась на дверь, хотя следом за ней никто не вошел, а затем опустила взор и принялась теребить сумочку.

351

Игра слов, основанная на созвучии названия французской местности Прованс (Provence) и слова «провинция» (province).

– К вашим услугам с-с-с… – прошипел еще на ходу длиннолицый метрдотель. – Желаете расположиться с видом на бульвар или?..

Вера метрдотеля помнила – вчера, когда она уже пришла в себя, он заглядывал в кабинет и интересовался, не нужен ли доктор, а затем вместе с одним из официантов проводил ее до дверей и усадил в пролетку. А вот он Веру не узнал, и не удивительно – сегодня Вера была совсем другой. Не только иначе одетой, но и с другим выражением лица. И цвет лица был другой – обычный, а вчера, перед тем как ехать домой, Вера посмотрела в зеркальце и ахнула, ужасаясь собственной бледности. Но заодно отметила, что на «бледном фоне» глаза смотрятся очень выигрышно, большими чарующими омутами.

Щелкнув замочком, Вера достала из сумочки заранее приготовленный рублевый билет. Метрдотель сделал неуловимое движение рукой, в результате которого билет исчез, прощально хрустнув напоследок. «Каков фокусник!» – восхитилась Вера, глядя на метрдотеля, который, полусогнувшись, замер в ожидании дальнейших распоряжений.

– Я вчера была у вас. Упала в обморок на улице, вы помните?

– Как же, как же! – закивал метрдотель и сразу же озабоченно спросил: – Что-то случилось, сударыня?

– Ничего не случилось, – улыбнулась Вера. – Я пришла, чтобы поблагодарить вас… Простите, не

знаю вашего имени-отчества…

– Леонтий Лукьянович, к вашим услугам. – Метрдотель постарался изобразить нечто вроде щелканья каблуками, но вышло это у него не лихо. – Не стоит благодарностей, сударыня, ибо долг наш помогать ближнему и соответственно…

На трудном слове «соответственно» он запнулся и умолк.

– Помогите же мне. – Вера снова полезла в сумочку и достала второй из трех рублевых билетов, которые она, пока ехала сюда, переложила из кошелька в кармашек, пришитый к подкладке.

Лезть сначала в сумочку, затем в кошелек – слишком долго, можно «упустить зрителя», как выражается тетя Лена. Стоять с кошельком в руке – совершенно не комильфо, слишком по-охотнорядски. И вообще, любая сцена, любое действие, требует подготовки. Играешь без подготовки, с «наскоку», походя – аплодисментов не жди. Это Вера вычитала в воспоминаниях актрисы Приклонской, умной, наблюдательной и в силу своего возраста (мемуар писался на восьмом десятке) беспощадной не только к другим, но и к себе.

Метрдотель вопросительно и немного удивленно заглянул Вере в глаза («Прогресс», несмотря на звучное название, был заведением недорогим, не «избалованным») и снова сделал давешний жест. Казалось, что билет выпорхнул из Вериной руки сам собой, словно птичка, выпускаемая на волю в Благовещение. Этот обычай, по сути своей, Вере не нравился. Фальшиво получается – сначала ловят птичек, чтобы потом их отпускать. Но радостно. Пырх – и птица взмывает в небо из твоих рук. «Надо на свадьбах завести такой обычай, чтобы птиц выпускать, лучше всего голубей, и непременно белых, в цвет невестиному платью, – подумала Вера. – Чтобы новобрачные сразу понимали, что счастье недолговечно. Упорхнет – и только вспоминай…» Печальное приходило на ум не просто так, само по себе, а по настроению. Вера заранее настроила себя на меланхолический лад. Так было нужно для дела.

– Где бы мы с вами, Леонтий Лукьянович, могли поговорить?

– Пожалуйте в кабинет, сударыня. – Метрдотель отступил в сторону и сделал приглашающий жест рукой. – Прикажете подать чего-нибудь?

– Нет, благодарю вас, – отказалась Вера и доверительно призналась: – Со вчерашнего дня кусок в горло не лезет…

– Это точно, – кивнул метрдотель. – Такие страсти! И где? Возле нашего заведения! Нет бы на пятьдесят шагов дальше, у «Абиссинии»…

«Выбрал бы Мейснер «Абиссинию», так убили бы его там», – подумала Вера.

Кабинет был не тем, что вчера, а попросторнее, на дюжину человек. Впрочем, метрдотель не выбирал, а привел Веру в ближний от входа. Усадил на стул и замер сбоку в выжидательной позе. Вера попросила его сесть, а то неловко как-то, и выдала заготовку:

– Вчера я получила на почтамте письмо от… – Наигранное замешательство намекало на то, что письмо было романтического характера, то есть важное (перчаток Вера не сняла, но обручальное кольцо проступало сквозь тонкую лайку), – …от друга, с которым нас… который сейчас далеко…

Вера посмотрела в угол, словно надеясь увидеть там своего далекого, несуществующего друга, и краем глаза посмотрела на метрдотеля. Вроде действует заготовка. Угодливое выражение на лице Леонтия (как его там по батюшке, впрочем, неважно) сменилось участливым. Вера нервным движением достала из сумочки белый кружевной платочек, но к глазам подносить не стала (все равно утирать нечего), а таким же нервным движением скомкала его в кулаке.

– Я не утерпела, начала читать прямо на улице… Шла и читала… Письмо было длинным, я не дочитала еще до половины, как увидела толпу возле вашего заведения… Надо было убрать письмо, а потом уже смотреть, что там произошло, но я… если бы я знала… – вздох, печальный взмах ресницами, – я ведь даже дочитать не успела, а там, в конце, должен быть новый адрес… Его переводят в Киев, а как мне там без адреса его найти?.. А если я не отвечу, он решит, что между нами все кончено, и как мне тогда жить?