Ретроспект: Пепел
Шрифт:
Менталы почувствовали, когда кеноид взял человека под контроль, сняли крышку и удивленно присвистнули:
– Хрена се. Смотрите, ребята, это же ириний!
И верно, ящик до самого верха был набит серебристыми крупинками. Несведущий человек мог запросто спутать его со строительной мучкой, немного странной и блестящей, которая стоила немало миллионов в самой твердой валюте, в рублях. На одном кубическом сантиметре ириния, заключенном в топливный элемент, работяга «Пегас» или гоночный «Орион» могли работать около пяти лет. Гигант вроде «Руслана» или «Мрии» летал больше года, а советская космическая отрасль уже давно перешла на двигатели академика Шумана.
Крупинки побежали в стороны, из них показалась человеческая рука, схватилась за стенку и медленно подняла тело. Увидев лесников, урка пытался закричать, но Аргус заблаговременно заклеим ему рот и тому только и оставалось, что выпучив глаза медленно выбираться из ящика. Хмель заинтересованно зачерпнул горсть сребристого бисера:
– Елки, так он же ни хрена не весит. Кипа, а ну как подсоби!
Схватившись с обеих сторон за громоздкий ящик, они неожиданно легко оторвали его от пола и подняли над головой:
– Да тут только сами доски и весят. Знатно уркаганы устроились, да один такой ящик стоит… в общем много.
Аргус ослабил хватку и урка тут же забился между ящиков, что-то залепетав, прикрывая голову руками.
– М-да – задумчиво посмотрел на дрожащего бандюка ментал – знатно же его приложило. Вытянуть из него что-то путное не получиться. Жаль. Придется прибегнуть к прямой трансляции, не ждать же когда у него в голове просветлеет. Хмель, Горицвет – наверх, и смотреть в оба. Грета, Топаз - сканировать каждое шевеление, особенно от Шахт.
Как только лесники скрылись из виду, Ирис, неторопливо стянув автомат, уселся на один из ящиков, кивнув Кипарису:
– Ну что, Аргуша, включай фильму что ли…
На окне билась об стекло здоровая зеленая муха. Наглая, самодовольная, время от времени замолкала, а потом снова принималась громко жужжать. Упырь закинул ноги на стол, развалился на старом скрипучем стуле и отрешенно наблюдая за мухой цедил сквозь зубы горький дым. На душе было паскудно. То ли от вечно серого неба, то ли от перепоя, то ли от самой жизни. Жизнь не сложилось: в школе постоянные приводы в милицию, после выперли с технаря за постоянные пьянки и дебоши, а потом загребли в армию. И с концами. Говорят, многих армия исправляет, делает мужчинами, но и метелит по-черному. Хлебнул он, мало не покажется, попав под Нагорным Карабахом, где принимал участие в урегулировании конфликта, под раздачу. Пока валялся по госпиталям, в стране начался бедлам, позже он и сам не мог вспомнить, как, собственно, попал к браткам, видать сродство души и общность взглядов. А потом пошло поехало, то одно, то другое, в итоге несколько ходок, а потом Зона. А куда было еще деваться? Здесь довольно хреново, но жить можно, если не проявлять мягкотелость и оглядываться по сторонам. Но такой слабости за ним не водилось, сука жизнь давно вытравила всю человечность каленым железом, вбивая простой принцип – или ты, или тебя.
От дальнейших размышлений его отвлекла скрипнувшая дверь и просунувшаяся небритая, одутловатая харя Грызла:
– Тут это, Совок к тебе припер. Говорит, есть базар, пустить?
– Пусти, только пусть ласты вытрет на пороге, а то развели свинарник, пройти негде.
Грызло довольно осклабился, за дверьми раздалась ругань, от которой у нормального человека уши свернулись бы в трубочку, потом пара звонких затрещин
– Народ нервничает, Упырь. Мы этого песочка нагребли уже до хрена ящиков, а лаве нету.
Упырь приоткрыл глаза:
– Да ты никак буквы знакомые вспомнил, книжек начитался, и решил мне черную метку принести?
– Че? – уставился на него круглыми глазами Совок.
Упырь подумал как-то глупо, в сущности, прошла жизнь, неправильно, растратившись на мелочевку, а потом, морщась от раскалывающей голову боли медленно процедил:
– Предьяву решил кинуть? Так я могу напомнить, кто протоптал тропинку сквозь тоннели и нашел в них этот самый песочек. Он, кстати, ириний зовется и стоит столько, что тебе, крыса позорная, и не снилось. Думал, не знаю, как ты по боковым шнекам его растаскиваешь в надежде пихнуть налево?
Совок сразу сник и начал ерзать под колючим взглядом Упыря:
– А смысл мотаться туда-обратно? Сначала копай этот песок, потом таскай сюда. Там же Колечко недалеко, и такая жуть нападает, никаких кустов не хватает. Чуть какой звук, так очко и дергается.
– А ты не очкуй, а лучше пошевели той извилиной, на которой у тебя уши держаться и вспомни, сколько на этом самом Кольце стоит танков.
На необезображеном интеллектом лице Совка нарисовалась напряженная работа мысли, он долго морщил лоб, чесал пятерней лысину, форсируя роботу упомянутой извилины, а потом сдался, не в силах вспомнить их численность:
– До хрена.
– Гений. Именно до хрена. А теперь скажи мне, откуда они там, на Колечке взялись?
– Ну, ясное дело, откуда – снизал плечами урка – вояки из-за Периметра нагнали.
Упырь мученически вскинул глаза к потолку, выпустил струю дыма и щелчком забросил окурок в пепельницу:
– Танки сами по себе не летают, верно? Напряги мозги еще немного. Ты же видел, что было, когда вояки пробовали высадить десант из самолетов? Никто живым до земли не долетел, а то, что долетело, даже отдаленно нельзя назвать человеком. Горелые ошметки мелкого помола.
– Ну, да – кивнул Совок, не понимая куда клонит пахан – видел, до сих пор снится. А только причем тут танки?
– Да притом, дубина, что они прошли по тоннелям. Тогда было еще можно пройти, и нет никаких гарантий, что сейчас их с той стороны не раскапывают. Как ты думаешь, кто первым ляжет под гусеницами, если раскопают?
Судя по выражению лица до Совка, наконец, дошел весь драматизм момента. Он заерзал еще сильнее:
– А что могут прорыть?
– Прорыли один раз, пророют и во второй. Вопрос когда. На той стороне Дзыня сейчас осторожно щупает нужных людей. Думаешь, выкатишь на тачке песочек из Шахт, и к тебе очередь станет? Это тебе не рыжье толкать, эта шняга пострашнее ядерной бомбы будет! Если заметут, то судить не станут, а пристрелят на месте, предварительно оторвав руки ноги и все остальное, спрашивая, где нарыл столько любопытного песочка.
Вот теперь Совок испугался по-настоящему, и на побледневшем лице отчетливо проступила заскорузлая щетина. Тревожно икнув, он начал бегать глазами по сторонам, будто высматривая, не бегут ли по их души вояки. Упырь осклабился, довольный воспитательным моментом. С ними только так и можно, быдло позорное. Пока им по голове не навернешь, хрен мозгами почешут. И сколько не говори, не суйтесь, придурки к Кольцу – лезут. Обгадятся от испуга и жуткой ломки, но лезут. Жадность потому что, желание быстрее урвать и спетлять из Зоны.