Ретроспект: Пепел
Шрифт:
– Что бы через пять минут огнеопасная обстановка была устранена, а эта… эта.. – Брама из последних сил старался подобрать культурное обозначение для прогоревшей бочки – эта… конструкция была вышвырнута вон! Время пошло.
Сталкеры заметались, а Брама вылетел из ангара.
– И что это было? – спросил Самум.
– Да я почем знаю – гаркнул путник – вот спрошу у дневального кто пустил сюда этих оборванцев.
Едва он успел это промолвить, как застыл словно вкопанный – прямо на проходе, ведущем на плац, расселась такая же публика. В воздухе витало неповторимое
– Этим десять суток карцера! Исполнять!
Путник расхлябано отдал честь и начал выволакивать за ноги поползшего на четвереньках пьяного сталкера, обратно.
Брама развернулся на каблуках и, трясясь от злости, направился в сторону штаба.
– Всего на один день отлучился с Базы, и сразу налезла всякая шваль!
Он вихрем пролетел по штабу, влетел в кабинет Кречета, и пулей выскочил обратно.
– Дневальный, где генерал?
– А я почем знаю? Улетел, наверное – сонно пролепетал тот.
Браму подскочил как ужаленный и схватив за воротник как следует трепанул:
– Как это улетел? Куда?
– В Киев …наверное.
Брама отпустил задыхающегося дневального, тяжело опустился на стул и залпом опустошил пол графина:
– Самум, что-то мне нехорошо.
– Я заметил. Как то это все…
– Странно?
– Угу – заложив руки за спину и вышагивая перед плакатами, кивнул особист – очень странно. Особенно сие! Что это?
С этими словами он ткнул пальцем на стенд с приказами, где на самом верху красовался желто-синий флаг, а вместо герба нарисована какая-то нелепица вроде вилки. Дневальный переводил испуганные глаза с Брамы, на играющего желваками особиста, подумывая о том, как бы незаметно удрать, и едва слышно проблеял:
– Тризуб.
– Что? – заревел Самум – Так ты бандеровец? Кто нарисовал? Да я… да ты! Под трибунал пойдешь за такие дела!!!
Заслышав праведные вопли особиста, в штаб вбежали путники, не понимая в чем, собственно, дело.
– Брама - бросил один от порога - а это вообще кто такой?
Брама рывком поднял голову и распахнул безумные глаза:
– Корма? Так ты же вроде как умер.
– 03 -
Меренков распределил бойцов по другим машинам и собрал гостей у себя. Как говорится в тесноте да не в обиде. Тем более что постулатовцы предпочли держаться обособлено. Кеноиды растянулись посредине и Шуня все время умудрялся наступать им на хвосты, пока Грей, не вытерпев, пообещал откусить в следующий раз ногу. В кабине повисла оглушительная тишина, и было слышно как Шуня, судорожно сглотнув, кивнул, а остальные впали в состояние близкое к ступору. Наконец Звездочет, сконфуженно хмыкнул:
– Слышать о вас это одно, но вот видеть… в голове не укладывается - иной разум.
Полина, с трудом присев, посмотрела
– Доктор, но это же… это же просто невероятно! Вам удалось завершить этот эксперимент...
– Моей заслуги тут мало – улыбнулся в бороду Журбин – Это все желание Каймана. Он хотел нас понимать.
Меренков озадачено покивал головой, поворачиваясь в кресле к десантному отсеку:
– Не только разумные собачьи хотят понимать. Я вот тоже не против прояснить ситуацию. Давайте так – сначала спрашиваю я, а потом ваша очередь. Дорога к Севастополю долгая, успеем хоть в чем то разобраться.
Звездочет кивнул:
– Разумно, нас тут много, а высказаться захотят все. Столько всего произошло за эти дни, голова кругом.
Меренков побарабанил пальцами по подлокотнику, и, с сомнением поглядывая на Трепетова, произнес:
– Генерал, скоро ли прибудет помощь? Имею ввиду настоящие, крупные соединения.
– Боюсь, что мы и есть то самое «крупное соединение». События развивались столь молниеносно, что мы за ними не поспевали. Шуману пришлось изрядно поломать голову, разгадывая ребус с точкой выхода «облачного моста». Полину вот упустили. И не накрой их разряд при переходе, все могло быть иначе. Нам не хватило времени все подготовить.
– Понятно – кивнул капитан – ну хоть что-то. Если честно, то я не понимаю, как вы вообще сохранили память.
– Память? – спросил Верес, бросив испуганный взгляд на сидящего напротив доминуса, помня о угрозе сеанса.
– Да, память – вздохнул Меренков – я не большой специалист по струнным переходам. Мое дело простое - охрана и сопровождение, а наука это удел Стержнева и его подопечных. Они расскажут лучше.
Все посмотрели на Полину, а, та трепая за ушами довольно урчащего Грея, кивнула:
– На Земле мне было не до этого. Но можешь мне поверить - наш разношерстный отряд подходит для выполнения предстоящей задачи куда лучше, нежели многочисленный контингент обычных людей. Сам убедишься. Каждый из них имеет высокий уровень синергичности с полем Зоны и уникален. Зона стала для них чем-то вроде прививки, изменив и подготовив не только биологические ткани, клетки, но и сознание, в связи с чем их память оказалась цела.
– Полиночка – хмыкнул Доктор – подробнее можно?
– Да – отозвался Шуня – поподробнее, но только так, что бы попроще. Я на экономическом учился, между прочим.
– Сашка, боюсь, это в прошлом – хихикнул Понырев, толкая его локтем – и если попал в армию, значит труба.
– Ну, это ты зря – вступился Звездочет – в армии толковые люди тоже нужны. Истина – «чем больше в армии дубов, тем крепче наша оборона» давно потеряла свою актуальность.
Меренков согласно кивнул, а Полина улыбнулась:
– Говоря проще, чем более развито сознание, тем сильнее защитное поле, генерируемое при переходе. Не знаю как на Земле, но мы здесь установили неоспоримый факт – память и сознание находятся не где-то конкретно, они записаны в каждой клетке организма. В энергетической их структуре, что меняется при переходе, а значит, может стираться.