Ретроспект: Витки Спирали
Шрифт:
– Брама, ты с нами? – прохрипел рослый Аргус, с интересом посматривая на Наташу.
Та ойкнула и спряталась за широкой спиной путника.
– Извините, я серый от вчерашнего пепла, но совсем не волк и не съем.
– Вы говорите? – опасливо выглядывая из-за спины, переспросила Наташа.
– Приходится. С людьми иначе нельзя. Но глядя на вас уверен – все меняется.
Внешне установка прокола не блистала. Не было ни компьютерных терминалов, ни персонала в халатах, ни вооруженной охраны и подобной фантастической чепухи. Умеющие скользить в этом не нуждались, задавая время-место самостоятельно,
На Агарти царило лето. Голубоватый диск солнца уже поднялся над горизонтом, осветив стального отлива траву. Во все стороны простиралась бескрайняя степь, кружа голову разнотравьем медуницы, тимофеевки и чего-то незнакомого, отдававшего отбушевавшей грозой. Наташа застыла зачарованная великолепием колыхающихся стеблей и едва слышным щебетом. Аргус опрокинулся на спину и начал выкачиваться, усердно елозя по траве и стирая въевшийся пепел. Вернув свой естественный чепрачный окрас, встряхнулся и дал стрекача по дуге, разрезая траву мощной грудью.
– Это и есть Агарти? Даже не верится, ты показывал совсем другое.
– Мне самому не верится, но знаешь, слава Богу! Надоели мне все эти Зоны, пепелища, выворотники. Хочется пожить по-людски и не боятся, что какой умник что-нибудь вытворит на наши головы. Не в этой жизни, Наташ. Больше мы не дадим пустить на самотек, а потом думать, самим бы дожить, после нас хоть потоп.
– Жизнь в страхе не жизнь, а существование, ожидание смерти. Хочется обыкновенного человеческого счастья, одного на всех, общего и чтобы никто не был обиженным. Так кажется?
– Удивляюсь я людям, сколько говорите о счастье и столь мало делаете – добавил выскакивая из травы Аргус.
– А что для вас счастье? – заглядывая в карие глаза кеноида, спросила Наташа.
– Мы смотрим на это проще: если другой ничего не делает для счастья - пусть хотя бы не мешает. Все знают что оно такое, а много счастливых? Мало. Оно под стать вашей первобытной натуре, лично обособленное, но со временем проходит.
– Да ты философ, прямо как баюны! – хохотнул путник, высматривая горизонт.
– Поживешь с мое, поневоле поумнеешь, даже если не хочешь.
– Слушай, все хотел спросить, а сколько тебе, в смысле вам всем лет?
– Если я скажу, ты ужаснешься, не зная чем заполнить эти эоны. Собачья жизнь меня устраивает не хуже людской.
– М-да. Давай спрошу чуть погодя, когда поумнею, тяжело сразу все это утрясти. Кстати, до Севастополя далеко?
– Рядом. Привык я к людям. Глядя на вас вспоминаю свое младенчество и улыбаюсь.
– Улыбаешься, а как? – глядя на запрокинутую губу и блеснувший оскал Брама побледнел - нет, не надо, от такой улыбки как-то не по себе. Давай лучше я буду улыбаться, а ты радоваться, идет?
– Поговори со мной – попросил Аргус, пристраиваясь на походный шаг возле Наташи.
– Тебе нужен наш лепет? Ты с легкостью читаешь не только мысли, но души – возразила она нагибаясь за цветком.
– Почему нет? Вы мне интересны, в вас царит противоречивая путаница: мысли хотят одно, чувства другое.
– Думаю над твоими словами о счастье. Ведь вы творили миры, Аргус, как же можете быть счастливы в этой подобе?
– Не имеет значения размер, это ошибочная мера. Творить звездные системы и лакать воду из лужи после набежавшего летнего дождика одинаково счастье. Не бывает его больше или меньше – оно или есть или нет.
– Чего? – отвисла челюсть у Брамы – Вы творили миры?
– Вы тоже будете, это придет и к вам. Иначе невозможно. Зачем же нужна жизнь, если не творить ее из себя?
– Ну, ты даешь! Смысл бытия одной фразой… рядом с тобой я дикарь в шкуре и дубиной в руках. Вы движением мысли, можете развеять выворотников, так почему же терпите их.
– Правильно заметил, на нас шкура. Совершив оступление должны пройти ступень равного служения всем. Выворотники? Да, можем развеять. Только зачем? Если победа дастся вам без усилий, в чем ее радость? Если нет ошибок – где опыт? Мы рядом с вами, потому что вы нам нравитесь. Вы не утратили детский восторг и непосредственность ощущения мира.
– Теория преемственности видов, это ваша подсказка Журбину? Слишком схоже он говорил.
– Он пришел к этому сам, мы ничего не подсказывали и не могли. Осознавать себя полностью стали только после исхода Севастополя. Уже видно его шпили. Жаль.
– Почему? – спросила Наташа, водрузив на лобастую голову кеноида венок из полевых цветов.
– У вас будут свои суетные человеческие дела, а мне о многом надо помолчать. Слова убоги.
– Будем рады твоему обществу, молчи с нами. Это ведь твой дом, хоть так похож на Землю…
– Она стала доминировать. Синхронизация Агарти это заслуга человечества, жертва многими жизнями ради нас.
– Слишком многими. Пока выворотники на Земле, люди будут гибнуть, как гибли вчера при обороне НИИ.
– Короткая смерть не в счет и не считается.
– Не понял – опешил Брама, переводя взгляд со шпилей репульсаторов на кеноида.
– Это сложно – раздался голос и из высокой травы навстречу шагнул смуглый путник в хамелеонке – но это правда.
– Кречет? – козырнул вытянувшись Брама – Рад тебя видеть, но я однако не пойму. Смерть есть смерть и иначе не бывает.
– Не совсем смерть. Кены заранее предупредили и немного объяснили. Аргус, не против если я расскажу? Выворотники утратили свойства, но не знания и могли нанести нам значительный урон. После исчезновения оружия массового поражения их плазморазрядники остались самым мощным оружием. Принцип действия мне не совсем понятен, но общий смысл таков – они используют линии напряжения пространства и как-то ее генерируют. Листа и Полину накрыли как раз из такого.
– Непонятно - развел руками Брама.