Ретроспектива
Шрифт:
— Что ж… возможно, это и сработает… не боитесь, что узнает наш гость о подлоге?
Я другого боюсь…
— Бумага… тонкая материя, ваше святейшество… да и когда невеста прибудет, им не до выяснений будет. О том я позабочусь.
Высокопоставленный рясник почесал подбородок.
— Я помогу вам, княгиня. Вы правы. Погостили, пора и честь знать.
Обняла себя руками, пока он переписывал бумагу. Не выдержала сидения в прошлась к окну.
Море и простор… до горизонта. А если сплохую — само время сотрёт и меня и княжество… всё перемелит
Есть ещё время. Как бы далеко не зашло… есть крайний случай: раскрыть ему природу свою, рассказать, что ведьма я, что сила моя от земли самой, без меры, и его теперь, через меня. Посулить ему навсегда, эту силу мою. Ни один маг от силы без границы не откажется.
— Готово.
— Спасибо, — склонила голову в поклоне. Не сильно, но оказывая уважение.
— Не за что. Я рад, что вы вспомнили обо мне… рад быть вам полезным, — внимательно проследил, как я убрала бумагу, — могу я попросить вас об услуге?
А то ж!
— Конечно. Чем могу помочь?
— Чаще посещать церковь, — это ещё зачем? — Я знаю, что дела государственные занимают вас чрезвычайно. Но ваше присутствие укрепило бы дух паствы. Хотя бы изредка. Понимаю, что вы прогматик, не человек веры, но простому люду нужен бог…
— Я постараюсь бывать чаще на мессе…
— Этого мне более, чем достаточно.
За сим и откланялся.
Я же внимательно просмотрела первое письмо — королю Вотэрда. Срок аренды моей шахты, где они уголь добывают, окончился год как. Только платил он исправно, а перезаключать — очередного принца или герцога их спроваживать. Невелика цена за свободу — потерпеть очередного претендента в князья-консорты.
Отправила через почтовую шкатулку, как и подобает официальной бумаге.
А вот второе письмо, что личное, любовное, послала магией, предварительно наглядевшись на портрет принцессы. Всей душой молила, чтобы флёр мага-Файлирса остался.
Да… тебе быть королевой Ондолийской, тебе жизнь делить с моим любимым и рожать тех, кто опосля вас на престол великий сядет… моя доля другая.
Если всё выйдет, если не придётся мне качать силу Файлирсу остаток века, приближу Алирика. Али вообще: жениха примусь себе искать.
И, пока не передумала, отправила письмо невесте, что, небось, на сундуке уже сидит, ждёт команды к отплытию.
Вотэрдское королевство через залив от нас. День пути по морю, к ночи завтра будет здесь она.
Мне же надобно подготовиться. Притирки и умасливания, платья из газового шёлка — не то, чтобы в изобилии, но и в моих сундуках такое водилось.
Когда же они приехали, делегацию встречать отправился Епископ, да Верех. Принцесса славится своей набожностью да благочестием, как и надобно будущей королеве. Я смотрела на маленький корабль из окна своей башни и душу мою рвало на части. Ненависть… вот что это за новое
На месте не сиделось, что зверь в клетке, металась я по замку: к покоям Файлирса — одним глазом глянуть его, ни о чём не ведавшем, за работой, да назад, к морской глади…
Ничто во всём виде его не выдавало смятения иль колебания. Собран, дюже сосредоточен. Не человек — монарх, коему чуждо мирское, людское.
К вечеру, когда корабль Вотэрда уже не казался игрушечным, подошёл он к пристани Итвоза, смешиваясь с десятком других кораблей. Верех гостей разместил, об угощении позаботился. Так позаботился, что мужеская половина делегации сегодня спать будет без задних ног.
“В бытность мою земную, служил я магом…” — завёл Тулуп любимую песню.
“При знатном боярине…” — продолжила за него, щедро подмешивая снадобье в начинку для пирогов.
“Ты слушаешь, да не слышишь, Эля. Я жизнь прожил…”
Мораль сей басни такова: владетель, у коего Тулуп служил в дружине, был ума среднего. Вместо того, чтобы грамотно поручения служивым людям давать, он норовил сам во всё вникнуть. Чуть ли не лично соглядал, как места отхожие копают. Бывший вояка, а нынче мой фамильяр, такой подход не приветствовал категорически.
Считает, что у меня, как и у бывшего его господина: ум хозяйственный, не государственный. Не умею я людей подбирать, оттого и приходится самой всё делать. Ежели была бы я не княгиней, а вдовицей служивого мужа, то и с поместьем бы аккурат управлялась. А вот княжество не тяну.
“И кому ты предлагаешь мне поручить сонным зельем короля накормить? Знаешь таких, кого он проверять не будет?”
“А из твоих рук, значит, не глядя съест?” — крыс, он хоть и мёртвый маг, всё одно — крыс.
“Нет в то веры, но и поручить такое никому не могу”.
Вот и пришлось самой идти к ондолийцу. А ну как, в последний раз.
Тепереча постучала в дверь. С таким королём, кто армией угрожает, в игры страшно играть.
— Входи.
— Вы, нынче к ужину не спустились… — зашла вслед за подносом, — я вам тут пирожков собрала.
— Пирожки… — отодвинул бумагу, что чёркал. Небось, указ какой-нибудь. — Кто же это пирожки такие печёт? Неси.
— Сама я… — затая дыхание подошла к столу и поставила поднос. Про себя моля Землю-Мать, чтобы не надумал Файлирс еду проверять. — Отдохнули вы, ваше величество?
Не притронулся к угощению, сидит, смотрит, как я стою перед ним, что кобыла на базаре.
— Отдохнул. Мне, после той ночи любое дело отдых, — откинулся на стуле, писчий артефакт по столу покатился, — говоришь, сама пекла, — завёл руки за голову, — это ж надо было такой дельной уродиться… и магия у тебя всяко-разная, и дела сама ведёшь, ещё и стряпать успеваешь… — вроде и хвалит, а будто издевается. — Тебе, княгиня твоя, просьбу мою передала?
Надо же… просьба! Кивнула.
— Что решила? — глянул на поднос, снова на меня.