Ретроспектива
Шрифт:
Мать-Земля! Что же делать?! Признаться? — нельзя. Четыре сотни лет, как живём спокойно, как маги да церковники уверовали, что истребили всех ведьм, до единой. Кто знает, что там ондолиец думает, а ну как, сам, первую хворостину в мой костёр и подбросит. А если не подбросит? Вдруг, себе захочет ведьму оставить, для пользования? Маг, которого ведьма выбрала, всесильный, он силу черпает не из своего резерва, что закончится, каким бы большим не был, а из ведьмы своей, а та из мира, и так бесконечно. В
Собралась с силами и… рухнула без чувств. Как могла, старалась еле дышать, будто дух меня покинул. Через краткий миг уже оказалась в мужских руках, прижала к груди.
— Полёвка, — неприятно трогает за лицо, болтает… Эдак он бы меня никогда не пробудил… — что же ты, девочка, ну… Эй, кто там есть? Прасгал?
— Ты уже всё? — скрип двери и прежний голос вторженца. — Затрахал девку?
— Пасть закрой! — и столько ярости в голосе, — целебные заклинания? Что-то, чтобы в чувство привести, помнишь?
— Я? Фай, откуда? Давай лекаря кликну?
— Да сколько тот лекарь идти будет, а она не дышит…
— Ну а с нас что? Не ты же её укокошил! А если бы и ты — девка простая…
— Пошёл вон! — и уже через секунду: — нет! Стой! Пошли к целителю!
— Пошли?
— Дверь открой! И веди! Где они их тут держат, я дороги не знаю.
Ну всё. Пора.
Начала наращивать дыхание, делая вдохи всё глубже. Робко открыла глаза, сразу встретилась с его рыбьим взглядом.
— Ну вот и не понадобился…
— Вон! — он аж затрясся от крика, я спрятала лицо в вороте мужской рубахи. Не столько от скоромности, сколько, чтобы вельможа меня не разглядел. Нос вдохнул мужской, терпкий аромат. — Как ты? — спросил, сразу, как скрипнула дверь, приподнимая лицо за подбородок
— Не ведаю, что случилось…
— Это я. Напугал тебя, небось, а ты… мышка хрупкая… боязливая… Как мне тебя здесь оставить? — прижал мою голову снова, вздохнул в волосы. — О тебе же заботиться нужно, защищать, беречь тебя… ты вон какая пугливая…
Обвила руками шею, не веря, что снова в его руках, хоть и пыталась проститься.
Нет. Даже пусть и прогонит, всё равно приду. До последней капельки всё возьму…
— Забыл совсем! Я ж чего разъярился: записка, тебе адресованная, предо мной явилась. Ума не приложу, как возможно такое… никогда о подобном и не слыхал…
— Что в записке?
— А! На!
Взяла. А там строчки от Долва: Тосэю украл ондолиец из купеческой свиты. Та до дома двух метров не дошла. Прямо у крыльца оглушил заклинанием, через седло перекинул и был таков…
— Твой…
— Я прочёл. Дай мне своего человека. Такого, чтобы места все знал… а лучше мага. Я верну его.
— Тосэя…
— Знаешь её? — я кивнула.
— Конечно,
— Я сама поеду.
— Адовы демоны! Полёвка! Ты-то куда?!
— Не спорь! Лучше меня никто эти места не знает, — пресекла спор. — Ты его знаешь. Силён он?
— Силён.
— Есть, кто сильнее?
Файлирс криво усмехнулся.
— Сюзерен его.
Хорошо.
— Она помочь просила, опасалась его. Да я пренебрегла, не думала, что так скор он… Четверть удара колокола и у конюшни жди, — быстрый поцелуй и побежала.
Не рядится, а в дорогу собраться. Распорядилась о снеди в дорогу, споро переоблачилась в дорожное платье, собрала тёплую одежду… Созвала внеурочно вьёрнов, глянуть направление.
Без лишних разговоров приняла помощь, в коей и не нуждалась никогда, уж на кобылу свою я завсегда сама взберусь.
Скакали во весь опор. Шельмец далеко ушёл, как лошадь не загнал — сие мне неведомо. Нагнали ночью, как ни торопись, но отдых нужен каждому, ежели маг ещё может на настойках бодрящих протянуть, то животное никак.
Спешились у развалин древнего храма. Место безлюдное, ближайшее поселение в двух часах галопа.
Достала горсть зерна и снова позвала своих смотрителей. Там они, как и час назад. Птицы показали Тосэю, всё так же без сознания, надеюсь, что в сон её подлый вор погрузил. Сам он не спит — молча смотрит на огонь, лишь прикрыв веки, в усталости. Красив, пародист… что же ты, убогий такой, что вцепился так в нашу девочку? У тебя же баб, должно быть…
— Тосэя без сознания, вельможа не спит… Какая магия у него?
— Огонь.
Плохо. Очень плохо. У такого, кто с огнём совладает, он с пальцев летит лишь по желанию. Спалит ещё степь…
— Бережно надобно. Тут степь кругом… И чтобы девочку не задеть…
Ондолиец хмурнее обычного. Как только вопросов не задаёт…? Другой бы запытал ещё на первом созыве вьёрнов в дороге.
— Пойдём тихо. Врасплох застанем…
— Уймись! Дорогу показала и будет. Здесь жди. Не хватало мне ещё к собственному вассалу красться! Он присягу мне давал. Раб он, а я хозяин!
Возразить не успела. Файлирс резко меня обогнул, я только собралась объяснить этому хозяину, что вассал его сейчас другому хозяину служит — себе. Раз на такой шаг сподвигся…
Громкие гласа раздались тут же. И минуты не проговорили. Я той самой полёвкой скользнула из-за стены полуобрушенной, призвала свою силу, чтобы видеть лучше в темени и убедилась: разговор не вышел у ондолийцев.
Тот, что вор, уже на ногах, пружинит, чуть не попрыгивает, готовый к атаке. Пальцы искрятся, просто ждёт, пока король опасность представит. Файлирс говорит громко, но спокойно: