Реванш
Шрифт:
— Не уверена, что это подходящая обувью, пап. Погода не очень.
— Не будь таким ребенком. В восьмидесятых годах я носил их и в дождь и в солнце. Почти уверен, что со мной все будет в порядке.
Мы вместе смеемся, шутим, спорим о том, какая музыка лучше — восьмидесятых или девяностых, когда папа распахивает входную дверь, и мимо нее проносится фрагменты мусора.
— Господи! — Он блокирует дверь рукой, не давая мне сделать шаг вперед.
Снарядом — вероятно, это самый удачный термин — оказался одним из столбов соседнего забора... и он едва не угодил папе в лицо. Колотый конец столба
На подъездной дорожке лежит по меньшей мере четыре дюйма свежего снега, мокрого и плотного как цемент. Местами земля заметно переувлажнена и покрыта грязью. Когда порыв холодного, ледяного ветра кружит вокруг крыльца, пытаясь найти свой путь в дом, папа отступает и тащит нас обратно, чтобы он мог захлопнуть дверь.
— Хорошо, — соглашается он. — Думаю, я найду свои ботинки.
Через несколько секунд после того, как эти слова слетают с его губ, свет в коридоре мигает и гаснет.
Я: беспокоюсь о тебе. У тебя еще есть электричество? У нас уже нет.
Алекс: Да. Здесь отдельная ветка. На случай, если ты забыла, Солтон-Эш — это пятизвездочный трейлерный парк
Я: мы с папой едем в закусочную. Присоединишься к нам?
Алекс: сомневаюсь, что благодетельные жители Роли оценят мой приход. Все равно через пару часов мне надо будет работать. Заберу тебя завтра в школу?
Я: Да, пожалуйста.
Алекс: Сильвер?
Я: Да?
Алекс: Ti Amo, Tesoro. (прим.с италь. — Я Люблю Тебя, Милая.)
Я: я знаю, что это значит. И я тоже тебя люблю.
В некоторых маленьких городках, когда отключается электричество, местные жители задраивают окна и двери и остаются дома, пережидая мать-природу со своими семьями, проверяя свои штормовые фонари, роясь в кухонных ящиках в поисках батареек, одалживая ароматические свечи из своих ванных комнат и стараясь как можно реже открывать дверь морозильника, чтобы избежать размораживания пищи внутри.
Но только не в Роли. Большинство жителей Роли собираются вместе, принося все неэлектрические развлечения, которые есть у них дома, от досок для игры в Скрэббл, и колод карт, до книжек-раскрасок для детей, и все сходятся в закусочной у Гарри. Однажды мама Холлидей даже принесла пиньяту, которую купила накануне дня рождения младшего брата Холлидей, и дети устроили импровизированную вечеринку. Они выбирали песни, которые хотели услышать в музыкальном автомате, танцевали и играли до тех пор, пока не устали настолько, что рухнули один за другим на пол закусочной и заснули, как измученные щенки.
Мы с папой придерживаемся традиции Роли, направляясь в сторону закусочной, небо над нами настолько темное, что кажется, будто приближаются сумерки. Горизонт словно кровоподтек, агрессивного оттенка фиолетового. Даже в начале зимы, к одиннадцати часам утра, как правило дни становятся светлыми. Но только не сегодня. На полпути к Гарри небо становится еще темнее, и папе приходится включать
Парковка у Гарри переполнена, так что нам приходиться оставить фургон на соседней улице. Папа обнимает меня за плечи, пока мы бежим из безопасного и теплого фургона к одноэтажному зданию, ярко освещенному в предрассветном сумраке. Я визжу от холодного ветра, проникающего сквозь мою куртку и спускающегося вниз по спине под моей рубашкой. Звук моего крика уносится ветром так быстро, что я даже не слышу его.
— Кэм! Сильвер! Вы приехали! — За стойкой жена Гарри, Кейтлин, занята тем, что раскладывает кексы на большом металлическом подносе.
Она выглядит немного встревоженной, ее стально-седые волосы выбились из обычно аккуратного пучка на макушке, но глаза блестят, и она улыбается от уха до уха. Она живет только ради этого. И Гарри тоже. Для них было бы достаточно просто закрыть заведение в такой день, как сегодня. Закусочная неизменно оказывается разгромленной таким количеством тел, набившихся в маленькое заведение, и никто ни за что не платит. Принимать жителей Роли в закусочной в плохие погодные дни стоит им денег; любой другой владелец малого бизнеса счел бы это скорее неудобством, чем благословением.
Но Кейтлин и Гарри сделаны из другого теста. Управление закусочной никогда не было для них главной целью. Они всегда держали свои цены как можно ниже, чтобы убедиться, что даже семьи, у которых небольшой доход, могут позволить себе время от времени приходить и есть у них. И то, что люди собираются здесь, для них предмет гордости. Гордость за то, что они создали место, где люди знают, что будут в безопасности и о них позаботятся в трудную минуту.
— С трудом, Кейт. Еле-еле добрались, — отвечает отец. — Судя по всему, на Риджхерсте навернулся трансформатор. Энергокомпании, вероятно, потребуется часов пять, чтобы добраться до этой чертовой штуки. Как там генератор держится? У тебя достаточно бензина?
Кейтлин подмигивает мне и смеется.
— Он очень беспокойный, да? С генератором все в порядке. У нас достаточно бензина, чтобы поддерживать его в рабочем состоянии в течение следующих трех дней, если понадобится. Почему бы вам не выпить кофе и не найти себе местечко присесть? Мне понадобится помощь примерно через час, как только Гарри приготовит ланч, если ты не возражаешь.
— Конечно.
В закусочной полно народу, но она еще не трещит по швам. Мы прибыли как раз вовремя. Через час здесь вообще не останется ни одного свободного места, но пока мне действительно удается найти нам нашу собственную кабинку. Я откидываюсь на мягкую спинку дивана, застонав от облегчения, когда делаю первый глоток кофе, принесенный папой. Тепло растекается по моей груди, и холод, проникший в мои кости снаружи, наконец начинает таять.