Реванш
Шрифт:
— Что такое? Что случилось?
Я удивительно хорошо умею скрывать свои мысли и чувства. Удивительно. И это делает еще более пугающим то, что Алекс может просто заглянуть мне в глаза, проникнуть в мою душу и вытащить оттуда всю правду. У меня нет никакой возможности спрятаться от него.
Я нервно улыбаюсь, выдавив из себя дрожащий смешок.
— Ну, знаешь, просто размышляю о том, насколько ты пугающий.
Его улыбка становится натянутой. Укоризненной и чуть-чуть грустной. Он шутливо тычет меня в кончик носа, но в его голосе слышится какая-то тяжесть.
— А я-то думал, что
— Я тебя не боюсь. Что случится, если...
Он выгибает бровь, ожидая, что я продолжу.
— Если ты решишь двигаться дальше, раздавишь мое сердце каблуком своего сапога и сломаешь меня, — выпаливаю я, выдавливая из себя ещё один неловкий смешок, который звучит довольно жалко, на самом деле.
Лицо Алекса становится пустым, но его глаза горят огнем, который заставляет меня забыть, что мы стоим на заснеженной улице в середине ноября.
— Сломаю тебя? — шепчет он. — Я не ломаю то, что люблю, Argento. Я исправляю, ремонтирую и очень дорожу этим. Я делаю нелепые, безумные, очень незаконные вещи, чтобы быть уверенным, что не потеряю это. Уж я точно тебя не сломаю... И я не ношу сапог.
Я не такой уж неуверенный в себе человек. Я не из тех людей, которые постоянно переживают из-за того, что парень бросит их. По крайней мере, я надеюсь, что это не так; у меня нет никакого опыта, когда дело доходит до бойфрендов. Просто в этой конкретной ситуации ставки кажутся такими высокими, что небольшое беспокойство казалось разумным. Но когда я смотрю на Алекса, вся эта тревога и мучительные сомнения рассеиваются. Он говорит правду. Он выкопал мертвеца из-под восьми футов замерзшей грязи, чтобы вернуть медальон своей матери, черт возьми. Если он сделал это ради медальона, то что бы он сделал ради меня?
Он наклоняется, прижимаясь губами к моим губам, и я безвольно льну к нему. Это происходит каждый раз — мое тело настолько плохо приспособлено к тому, чтобы иметь дело с Алексом, целующим меня, что мне всегда кажется, что я вот-вот развалюсь. Как будто молекулярные связи, соединяющие мои клетки вместе, ослабевают от его близости, и я медленно, необратимо начинаю дрейфовать. Он раздвигает мои губы, раскрывая их, и я тихонько стону ему в рот, когда он скользит языком мимо моих зубов, исследуя и лаская, настойчиво пробуя меня на вкус. Я прижимаюсь к нему, моя спина выгибается, и Алекс скользит рукой вниз к моей пояснице, притягивая меня еще ближе. У него перехватывает дыхание, и он издает болезненный стон.
Я так рада, что не надела перчатки, когда протягиваю руку и запускаю пальцы в его волосы. Густота и полнота этого ощущения удивительны, и я поднимаюсь на цыпочки достаточно высоко, чтобы поцеловать его в ответ. Его дыхание учащается, втягиваясь и вырываясь из носа, когда он всасывает мою нижнюю губу в рот и грубо прикусывает ее. Острое копье боли заставляет меня задохнуться, испуганный, нуждающийся, задыхающийся звук, который, кажется, имеет довольно дикий эффект на Алекса. Он убирает другую руку с моего лица, обхватывает меня сзади за шею и прижимает к себе, заставляя мой рот раскрыться шире, дергая за верхнюю губу.
Моя голова кружится быстрее центрифуги, когда он толкает свои бедра вперед, и его эрекция впивается в мое бедро,
О, мой гребаный Бог…
Если бы мы сейчас не стояли на углу самой оживленной улицы во всем Роли…
К черту все это. Я плохо соображаю. Почти ни о чем не думаю, когда просовываю руку между нашими телами, используя толстую шерстяную куртку, чтобы замаскировать свои действия, и сжимаю член Алекса через джинсы.
Он тут же перестает целовать меня. Отстраняется. Смотрит на меня сверху вниз, зрачки расширены, полные губы приоткрыты, щеки раскраснелись от холода.
— Сильвер…
Я сжимаю его, мои пальцы смыкаются вокруг его толщины, медленно двигаясь вверх-вниз…
Глаза Алекса снова закрываются.
— Ох, черт. Что ты делаешь?
— То, о чем я думала с самого утра, — шепчу я ему.
Я чувствую, как он улыбается у моих губ.
— Ты весь день была возбуждена, Dolcezza (прим.с итальян. – сладость)?
— Да.
Он снова стонет, его ногти впиваются мне в затылок.
— Чееерт. Ты даже не представляешь, как сильно я хочу тебя прямо сейчас.
— Думаю... представляю.
— Откуда? Ты что, влажная, Сильвер? Ты прямо сейчас влажная для меня?
Я опускаю голову, позволяя волосам скрыть тот факт, что я покраснела как сумасшедшая, но Алекс берет меня за подбородок, поднимая мое лицо, пока я не встречаюсь с ним взглядом.
— О нет. Ни за что. Я не куплюсь на твою застенчивость, когда ты кладешь свою руку на мой член. — Его смех низкий, хриплый, грубый от желания. От звука его желания, столь чертовски очевидного в его голосе, у меня по спине пробегает дрожь предвкушения. — Тащи свою задницу сюда. — Он берет меня за руку и тянет к кирпичной стене магазина, к которой только что прислонялся.
Моя куртка достаточно толстая, чтобы я не чувствовала резкую текстуру кирпича на своей спине, когда Алекс прислоняет меня к зданию, но ледяной холод прекрасно просачивается сквозь нее. Впрочем, это не имеет значения. Ничего не имеет значения, потому что Алекс утыкается носом в мою шею, оставляя обжигающие поцелуи на чувствительной коже у основания моего горла, и я не могу вспомнить, как дышать. Он прижимается ко мне вплотную, соприкасаясь грудью, но у него еще есть свободное пространство, чтобы отразить бесстыдное движение моей руки и просунуть свою руку между нашими телами. Алекс не прикасается ко мне поверх джинсов, его рука быстро опускается под пояс моих джинсов, а затем его пальцы ловко оттягивают мои трусики в сторону, и…
— Аааа! Черт! — Я откидываю голову назад к кирпичу, втягивая резкий, мучительно холодный воздух, когда пальцы Алекса находят мой клитор.
— Господи, Сильвер. — Я смотрю на него и чуть не теряю сознание, когда вижу дикое выражение его лица. — Ты не влажная, — шепчет он. — Ты чертовски течешь. — Нарочито медленными круговыми движениями Алекс пальцами потирает мой клитор, и мне приходится сдержать крик удовольствия.
— Ш-ш-ш, — тихо рычит Алекс. — Держи себя в руках, Dolcezza. Моя нуждающаяся девушка. Не волнуйся. Я дам тебе то, что тебе нужно. Я заставлю тебя кончить. — Быстрым, мягким толчком он проталкивает свой указательный палец вперед, просовывая его в меня.