Реванш
Шрифт:
Я убираю новостной репортаж на экране iPad, не желая, чтобы Макс прочитал остальную информацию в статье. Мне совершенно не хочется объяснять, почему некоторые члены Роли утверждают, что Сильвер придумывает свою историю о насилии, изнасиловании, нападении и попытке убийства.
— Мама говорит, что вы, ребята, больше не должны пытаться защитить меня от чего-либо, — говорит Макс, когда мы въезжаем на больничную стоянку. — Она думает, что это скрывает вещи, из-за которых мы вляпались в эту историю.
Есть несколько вещей, которые я мог бы сказать в ответ на это, но держу язык за зубами. Это не поможет Максу, если я сойду с рельсов, называя его мать всеми
— Давай не будем сейчас зацикливаться на этом, ладно? Сильвер сегодня возвращается домой. Мы просто должны быть благодарны, что с ней все будет хорошо, и что мы все вместе проведем Рождество.
Макс хмыкает, прижимаясь лбом к окну фургона.
— Я был не очень любезен. С Сильвер, — тихо говорит он себе под нос. — Я был очень груб с ней, когда она забирала меня из дома Джейми перед Днем Благодарения.
— Все в порядке, приятель. Она все понимает. Это было тяжело для всех с тех пор, как... ну, с тех пор…
Этого не нужно говорить. Ничего из этого. Последние несколько месяцев были похожи на кошмар наяву, и пройдет еще некоторое время, прежде чем этот кошмар действительно закончится.
В больнице нас ждет доктор Киллингтон с медицинскими картами Сильвер и пакетом лекарств, достаточно большим, чтобы его можно было держать двумя руками.
— Как вы знаете, кровоизлияние в мозг Сильвер было очень сильным. Это чудо, что мы смогли добраться до неё прежде, чем оно причинило какой-либо значительный ущерб. Существует вероятность, что она может время от времени страдать от судорог. Крайне важно, чтобы она наблюдалась в ближайшие месяцы. Если у нее еще будут припадки, то нам, вероятно, придется начать искать лекарства и для этого тоже.
Мы уже тысячу раз это обсуждали. Я слишком хорошо знаю, какие осложнения возникли из-за избиения Джейкобом Уивингом, когда он похитил и пытался убить ее в этой проклятой школе.
Макс спокойно слушает, покусывая ноготь большого пальца, пока доктор Киллингтон — ну что это за человек, не меняет такое имя, когда становится врачом, черт возьми? (прим. Фамилия Killington созвучна с killing to с англ. Убивать) — изучает дозировки и потенциально вредные взаимодействия всех лекарств, которые Сильвер придется принимать в течение следующих нескольких месяцев. Он держится поближе ко мне, с огромными глазами и нервничая, пока док проходит по реабилитационным упражнениям и физиотерапевтическим процедурам.
— Сейчас она прекрасно ходит сама, и это самое главное. — Доктор Киллингтон пытается закончить свое выступление на позитивной ноте. — Ее ребра прекрасно заживают. Вы едва ли можете сказать, что ее челюсть была сломана, и лучший пластический хирург в Вашингтоне позаботился о ее носе. Не осталось даже ни малейшего изгиба. Все остальное — шрам на подбородке и под правым глазом — вы будете удивлены, насколько хорошо они заживают. Через полгода она будет выглядеть, нормально. Внешне никто не сможет сказать, что она пережила нечто настолько ужасное. Психологически…
С той ночи в средней школе моя дочь вела себя тихо. Слишком тихо. Замкнуто. Она пыталась скрыть это, но травма прошлого года давила на нее сильнее, чем она хотела бы признать.
— Сеансы психотерапии очень помогут. Шаг за шагом, мистер Париси. По одному шагу за раз. О-о, доктор Ромера. У вас найдется минутка? Вы помните Кэмерона Париси, отца Сильвер? Он здесь, чтобы забрать ее и отвезти домой.
В коридоре останавливается высокая брюнетка в синем халате. Ей, наверное, лет тридцать. Красивая. Через плечо у нее перекинута сумка, в руке связка ключей,
— Ах да, мистер Париси, — говорит она, тепло улыбаясь. — Я рада, что Сильвер наконец-то выписывают. Трех недель на больничной койке достаточно, чтобы свести с ума любого.
Я пожимаю ей руку так, словно от этого зависит моя жизнь.
— Вы пришли проведать ее до того, как ее отпустят?
— Нет, к сожалению, меня вызвали по другому срочному делу. Там все не так радужно, как у Сильвер. Мать и сын. Автомобильная авария. Они рано вернулись домой из отпуска и… — доктор Ромера смотрит на Макса и хмурится; очевидно, она думает, что подробности происшествия слишком ужасны для таких юных ушей. — Как бы то ни было, было очень приятно снова увидеть вас, мистер Париси. Моя машина уже здесь, а до Сиэтла ехать еще долго. Мне лучше идти. — Ее взгляд останавливается на огромном парне, покрытом татуировками, прислонившемся к стене приемной и пристально наблюдающем за нами.
Он улыбается, когда видит Слоан, и задумчивое, мрачное выражение его лица мгновенно проясняется. Я прощаюсь с доктором, не в силах отвести глаз, когда она подходит к мужчине в кожаной куртке, который, очевидно, ее муж или бойфренд. Ребенок булькает, как сливная труба, когда громила берет маленького мальчика из рук доктора Ромеры и щекочет его.
— Жаль, что мы не можем убедить таких врачей, как Слоун, переехать на постоянное место жительства в наши маленькие города, — бормочет доктор Киллингтон. — Но она уже на верном пути к блестящей, очень славной карьере в этом городе. Даже самые большие деньги в мире не заставили бы ее отказаться от этой идеи. Поверьте мне, больничный совет уже сделал ей несколько довольно ошеломляющих предложений. Пойдемте. Наверное, нам стоит пойти и найти вашу дочь.
Сильвер
Я уже несколько недель не смотрюсь в зеркало. Снова и снова я говорю себе, что в этом просто нет необходимости. Алекс заперт, застрял за решеткой в грязной тюремной камере округа Грейс-Харбор, ожидая суда, так что какой смысл прилагать усилия? Но реальность — та ещё сука. Вы можете пытаться лгать себе до посинения, и, возможно, вам удастся убедить себя в чем-то внешне, но в глубине души вы всегда будете знать правду.
Моя правда такова: я не смотрюсь в зеркало, потому что чертовски боюсь того, что увижу в нем.
Джейк сделал из моего лица настоящее месиво. Сломанный нос, разбитая губа, раздробленная челюсть, не говоря уже о сломанной скуле. В течение нескольких дней после того, как меня доставили в больницу, люди входили в мою палату, и я должна была быстро реагировать, готовясь к тому моменту, когда они взглянут на мое избитое, распухшее, неузнаваемое лицо, и вздрогнут. Я могла бы справиться с болью, это было терпимо, учитывая все дополнительные специальные лекарства, которые врачи постоянно вводили в мой внутривенный катетер, но выражение их лиц... они пугали меня. Я была в ужасе от того, что больше не похожа на себя. И если я не похожа на обычную старую Сильвер, то как, черт возьми, я могу ожидать, что Алекс все еще будет испытывать ко мне влечение?