Реваншист. Часть вторая
Шрифт:
Из выпивки на столе была водка «Русская» под пробкой-«бескозыркой», бутылка ординарного виноградного вина, явно купленного в местном сельпо, и еще одна емкость без этикетки. Понятно.
– Ты як? – посмотрел на меня тесть. – Магазиную ци свойскую?
– Свойскую! – сказал я, заслужив одобрительный взгляд.
Напитки разлили по стопкам – рюмок здесь не водилось. Женщинам досталось вино, мне с Вацлавом и Толиком – самогонка. Виталику – ничего. Мал еще, всего пятнадцать. Семнадцатилетнему Толику напустили полстопки. Как я понял – чисто символически. Правильно. Нечего детей спаивать.
– Будзем!
Хороший тост. Коротко и по существу. Я проглотил ароматный самогон – умеют гнать! – и набросился на еду. Умм! Язык проглотишь!
Некоторое время все сосредоточенно ели. Ненадолго прервались, чтоб выпить еще по стопке, затем продолжили. Мне было приятно и хорошо. Двести граммов крепкого самогона, обильная и вкусная еда… Хорошо сидим! Наконец, все наелись, и Вацлав отодвинул пустую миску. Так, сейчас будет допытываться.
– Вяселле дзе думаеце гулять? У Минску? [15]
15
Свадьбу где думаете играть? В Минске? (белорус.)
– В Минске нет смысла, – ответил я. – Там пара друзей, а родни у меня нет. Лиля предлагает здесь.
– А як гэта у цябе няма радни? [16]
Черт! Настроение стремительно поползло вниз.
– Да вот так, Вацлав Иосифович. Деревню, где жила моя мать, в войну немцы сожгли – вместе с жителями. Мать чудом уцелела: ходила в соседнюю деревню больную тетку проведать. Так у нее и осталась. Но тетка вскоре умерла, мать жила у чужих людей. После того как Белоруссию освободили, попала в детдом. Смогла выучиться, стать учительницей. Замуж не вышла. После войны это трудно было – мужчин мало. Чтобы не быть одинокой, к тридцати годам родила меня. В детстве много голодала, поэтому часто болела. Умерла, когда я служил в армии. Вот так и вышло… – Я встал. – Пойду подышу. Душно здесь…
16
А как это у тебя нет родни? (белорус.)
Мороз обжег влажные щеки. Черт, не сдержался. Накатило. Это в моем времени мать-одиночка станет явлением привычным. Здесь это моветон. Сколько в детстве наслушался! Байстрюк… Как будто дети, рожденные вне брака, не такие же, как все остальные. Чтобы это доказать, я стремился быть первым – в спорте, учебе, работе… Сумел. Всем известный в моем времени Александр Лукашенко тоже через это прошел. Поэтому и стал президентом…
– Сережа?
Ко мне бежит Лиля в одной кофточке. Простудится ведь! Обнимаю.
– Пойдем! Там мать батьку ругает. Гляди, даст чапялой! [17]
Да… Не хватало еще рассорить тестя с тещей.
– Идем!
Завидев нас, Вацлав поднимается из-за стола. Лицо виноватое.
– Сярожа, сынок, ты гэта…
– Ерунда, батька! Давай лучше выпьем!
– Правильна! – облегченно улыбается тесть. – Маци, няси бутельку!
Нарезались мы от души. И никто против слова не сказал. Теща только закуску подносила. Мы душевно поговорили. Я поведал о наших планах: где и на что будем с Лилей жить. Сумма будущего гонорара тестя впечатлила – только головой покрутил. В колхозе за такие деньги наломаешься. Я сообщил, что рассчитываю на кооперативную квартиру – после армии встал на очередь. Одинокому ждать долго, а вот семейному – три года максимум. Один год я уже простоял, осталось два. Деньги на квартиру за это время мы заработаем…
17
Ухватом (белорус.).
– Так и мы паможам! – встрепенулся Вацлав. – Дачка все ж.
Я поблагодарил. Затем перешли к обсуждению будущей свадьбы.
– Шлюб брать будзете? – спросила теща.
На мгновение я завис. «Шлюб» – это брак по-белорусски. Ну, так про ЗАГС мы сказали… Дошло чуть позже. Так здесь называют венчание в костеле.
– А получится? Я православный, Лиля – католичка.
– Ксендз казав, што гэта не важна. Бог адзин. Так што павянчае.
Они уже и справки навели. Почему бы и нет?
– Берем! – кивнул я.
Тесть с тещей довольно заулыбались. Лиля подарила мне одобрительный взгляд. Неудивительно. Какой девочке не хочется предстать в белом платье перед алтарем? Церемония в ЗАГСе – это суррогат. К тому же венчание в этом времени предполагает серьезность намерений жениха и невесты. Правда, могут быть неприятности. За венчание запросто выпрут из комсомола, что нежелательно. Я поделился своими сомнениями с родителями Лили. Меня заверили, что беспокоиться не о чем – с ксендзом договорено. В книгу венчаний нас не впишут. Именно эти записи в моем времени служили источником выявления заблудших овец. Представители партии их проверяли, делали выписки и посылали сведения по месту жительства нарушителей. Других забот у этих козлов не было…
– Тольки… – внезапно смутилась теща.
– Я сама ему скажу, мам! – поспешила Лиля.
И сказала. Мы как раз вышли подышать свежим воздухом.
– Мама хочет, чтоб я венчалась в фате…
Понятно. Что люди скажут? Это же деревня. И не важно, что к тому времени мы будем мужем и женой. Говно вопрос, как говорили в моем времени. Расписываемся мы в четверг – на этот день очередь в ЗАГС была минимальной. А вот субботы пришлось бы ждать три месяца – много в Минске желающих пожениться. В пятницу едем в деревню, в субботу венчание и свадьба.
– Думаешь, я не потерплю два дня?
– Сережа! Ты у меня…
Поцелуй. Как легко в этом времени сделать девочку счастливой! В моем они начнут требовать кольцо с бриллиантом, платье за тысячи долларов, роскошный лимузин напрокат. А то и машину в подарок. Оно-то не жалко, вопрос только: кому? И за что? Испорченную в будущем жизнь?
Мы вернулись в дом и продолжили. Словом, к кровати меня отвели. Коварный у тестя самогон. На вкус мягкий, голова от него светлая, и язык не заплетается. А вот ноги не идут.
Выспался я отменно. Лилю, естественно, уложили отдельно, так что никто не мешал. Когда открыл глаза, в комнате было светло. С учетом зимнего времени – часов девять. Так и оказалось. Нехорошо – в деревне принято вставать рано. Это подтвердил звук пилы за окном. Я отогнул занавеску на окне и выглянул. Толик с Виталиком пилили дрова. Рядом возвышалась гора чурбаков. Надо помочь, а то не поймут.
Я торопливо оделся, сбегал в сортир и умылся. Лиля накормила меня блинами со сметаной. Теща, по ее словам, возилась с живностью. У родителей Лили ее много. Корова, кабанчик, куры, индюки… Вацлав с утра отправился на мехдвор – какая-то срочная работа. Запив завтрак компотом – в деревнях чая не знают, я надел шапку и вышел во двор. Братья при виде меня прекратили пилить.