Реверанс со скальпелем в руке

Пролог

Дверь приоткрылась, впустив сноп света из ярко освещенного коридора, и в палату вошли две женщины в медицинских костюмах. Одна из них чуть задержалась у входа, потом щелкнула тумблером, включая основные лампы и направилась прямо к койке… не совсем правильное определение – специальной медицинской кровати, вмонтированной в аппаратурный блок. Кровать-кресло - оборудование из последнего ряда медицинских разработок: электрическое туалетное устройство,

функция переворачивания больного, противопролежневый матрас, комплект для мытья головы, удобно устроенное судно, надкроватный столик…

Есть в этом мире такие вещи – специальные, продуманные и очень дорогие, при мысли о возможности воспользоваться которыми нормальный человек покроется холодной испариной.

– Сейчас я выключила камеру, но потом она будет включена постоянно. На пост картинка не передается, но просмотреть ее можно в любой момент.

– Да, это мне понятно… - внимательно осматривалась вокруг высокая и крепкая, лет тридцати на вид, медсестра.

Ее взгляд быстро обежал крашеные в бледно-салатовый цвет стены палаты, кушетку в углу возле двери, тихо гудящий и мерцающий слабыми огоньками индивидуальный монитор для контроля гемодинамики, кислородный концентратор, электронную капельницу... и остановился на щуплом женском теле, лежащем на кровати. Почти плоская грудь слабо и часто вздымалась под простыней, лицо было спокойно... как во сне. Вспомнились скупые факты инструктажа – тридцать шесть лет, алиментарно-дистрофическая кома стабильно почти четыре месяца. Прогноз? Скорее, сомнительный, чем благоприятный.

– А рефлексы? – не отводила она взгляда от впалых щек, острых скул и темного ежика коротко стриженных волос на голове больной. Короткие - отметила для себя – легче будет мыть.

– Все, присущие коме средней тяжести… мозг жив. Но да… будьте внимательны, как обычно возможны судороги тянического типа и остерегайтесь апноэ, - отозвалась старшая медсестра отделения, - Светлана, вас рекомендовали, как грамотного работника с большим опытом ухода за тяжелыми больными. Специалиста только такого уровня и нанял бы сам Шония. Не подведите меня.

– А ваш - местный персонал? – осторожно поинтересовалась медсестра.

– Девочки загружены до предела, недавно еще одну забрали, - расстроено отметила женщина, - я вот на пенсию собралась да так и собираюсь уже третий год. Вот за это все, - коротко кивнула она на окружающую обстановку, - платит сам Георгий Зурабович.

– Так женщина – его родственница, – понимающе кивнула медсестра.

– Нет… можно сказать - любовь всей жизни, - медленно протянула старшая и, будто очнувшись, опять ровно и спокойно объяснила:

– Это я так… чтобы вы понимали уровень ответственности. Если, вернувшись из поездки и просмотрев записи… да просто обнаружив в состоянии Маши признаки ухудшения…

– Ни в коем случае!
– возмутилась новая сиделка, - ничего такого не будет. В смысле – все, что от меня зависит, - уточнила она.

– Хорошо, очень надеюсь, что не подведете меня. Да, - вспомнила она, - вот тут - в контейнере очищающие средства, мази и салфетки. Так… что еще? Все протокольные процедуры проводить неукоснительно. Помните о видеосъемке?

– Людмила Андреевна… ну, могли бы уже и не напоминать, в конце-то концов!
– обиделась медсестра и уточнила для себя: - Так это его жена?

– Нет… жена жива и здорова. А Маша работала сначала в травме, потом здесь, - задумалась она, подсчитывая в уме: - Пятнадцать лет… почти пятнадцать. Она операционная сестра. Лучшая в области бригада – Шония... Антон Гришин анестезиолог, тоже очень грамотный, Маша – всегда собранная, спокойная, дисциплинированная. И ассистирующий… тут всегда куча желающих, но на сложных всегда работали со Станиславом Олеговичем. А вы тоже, наверное, слышали об этих уроках Шонии?

– Нет, если честно, - не смутилась медсестра, - не мой круг интересов. А сейчас с кем он оперирует?

– А сейчас… свято место… - пожала полными плечами старшая, - сейчас включу камеру. Еще есть вопросы?

– Просто любопытство не приветствуется? – осторожно улыбнулась медсестра.

– Вы о том – была ли она его любовницей? Нет, не была. Это вообще… долгая история. Уверена – девчата вам расскажут. Но ничего не должно влиять на ваше отношение к своим…

– Да что ж вы так не доверяете мне? – возмутилась медсестра.

– Да не в этом дело, – старшая опустилась на стул в ногах кровати и печально посмотрела на больную: - Просто я и сама переживаю. Не знаю… все в руках божьих, как говорится. Вас и наняли пока только на месяц, а там уже видно будет. Но все не так безнадежно, мозг жив... – повторилась она.

– Не подумайте… - замялась медсестра, - просто случай такой… странный. В чем причина, как такое случилось?

– Не скажу - не знаю и никто у нас не знает. Личное что-то...? Детей не было, так уже давно и вроде она к этому… разумно, не истерила. А с мужем они развелись еще за год до вот этого… - кивнула она на кровать, - так что там что-то другое. А жили хорошо, насколько я знаю. Из-за чего разбежались – неизвестно, но расстались мирно – это уже потом выяснилось. А она никому и не сказала о разводе... Он рвался сюда, но Шония не пустил – чужой уже человек. А сам впрягся… Есть и у нас тут гадюки, Света – в глаза не смеют, а по углам шипят – что он вокруг Маши ужиком… не слушайте их. Ничего он себе не позволял, только когда нашел ее сам, тогда и сорвался – показал… да все и так всё знали. Он сначала даже спал тут… и платит за все тоже он.

– Дорогая аппаратура, - неловко отметила медсестра – таких откровений она не ожидала. Хотя… старшая просто предупредила сплетни, которые всяко донесли бы до новенькой.

– Да – недешевая, даже аренда. Ну и мы тоже поучаствовали – не без этого. Приступайте, Света, - поднялась она и пошла на выход, оглянувшись у двери: - Сейчас массаж… в прошлые разы дошли до 30-35 минут, – прошлась она взглядом по графику процедур, закрепленному на стене у входа.

– Да, я запомнила, - согласилась медсестра, проводив старшую взглядом и наблюдая, как та включает камеру видеонаблюдения. Но не сразу бросилась обихаживать больную, а села на тот же стул и внимательно вгляделась в спокойное и бледное, со следами истощения лицо на ортопедическом валике кровати. Любовь всей жизни…?

Яркой красотой женщина не отличалась, да и странно бы сейчас… но все-таки - правильная форма черепа, высокая, жилистая сейчас шея, красиво изогнутые брови, не слишком густые, но длинные ресницы… Чуть вздернутый нос с тонко очерченными ноздрями, глазные впадины – обширные, с голубоватыми полукружьями теней. Стало любопытно – какого цвета глаза? При темных волосах тоже, наверное, темные? Бледные губы… да все бледное. Господи-Господи - подумалось – спаси и сохрани от такого. Что же с тобой случилось, бедная?