Реверанс со скальпелем в руке
Шрифт:
– Свободен пока, - буркнул он часовому и распахнул дверь в Домик. Напряженно вгляделся в темноту и нечаянно прислушался, тяжело втягивая носом воздух. Но внутри было слишком темно и тихо, а все посторонние запахи забивал аромат его духов, насквозь пропитавший мундир. А вот девка, похоже, спала. Так даже лучше – решил он и отложил в сторону палаш и кавалерийский пистолет. Глаза слегка приспособились к темноте и полковник уже различал кровать. Даже видно было, что на ней кто-то лежит. Прошел и, остановившись рядом, раздраженно дернул застёжку штанов, выпуская на волю напряженного уже «семейного миротворца». Вспомнил молодую
Даже дыхания девки слышно не было… затаилась? Ведет какую-то свою, завлекающую игру? Происходящее было ново для мужчины – он никогда не пользовался шлюхами и это обещало новые ощущения. Нашарив и задрав юбку, он нашел низ живота женщины, поросший волосками и, раздвинув послушные ноги, резко вошел… Дальше все происходило мимо всяких мыслей и рассудка. Да его и хватило-то едва на два десятка движений, а потом тело, а вместе с ним и мозг затопило яростно кипящей лавой удовольствия. Шлюха что-то бормотала и пару раз взволновано вздохнула… Полковник разочарованно отвернулся, поправляя одежду. Возбуждение быстро уходило. Comsi Comsa… ничего особенного, не стоило того…
Покидая домик, он уже сожалел о глупом порыве. Однако же сознавал, что ярость, терзавшая его на протяжении почти полудня и вызывавшая рвущую затылок и виски головную боль, поутихла. Казалось, он весь успокаивался вместе с бешеным биением сердца, которое ожидаемо приходило к норме после соития.
– Ни слова никому! – велел он часовому, прохаживающемуся невдалеке от домика: - И Гарреля ко мне завтра… рано утром. Никого не пускать сюда! – добавил зачем-то, с гадливостью представив, как после него…
– Слушаюсь – ни слова никому и не пускать! Гарреля – к вам поутру!
Дав указания на утро еще и адъютанту, он с отвращением скинул пыльный парадный мундир и исподнее, свернув все вместе. Натянув чистую одежду, выложил комок в адъютантскую.
– Лейтенант… прошу вас отдать мундир в стирку, возможности переодеться в Безансоне у меня не было. Не сочтите за труд.
– Непременно, мсье полковник, я отдам распоряжение, - коротко поклонился адъютант.
Засыпая, граф думал не о наместнике, а о том, что произошло только что. И уже считал, что отвлечься таким образом, наверное, все же стоило. Ощущения в Домике были незнакомыми для него. Ни с Генриеттой-Луизой, ни с Клодин он не позволял себе грубости или небрежного обращения. Но здесь изображать нежность… именно что изображать не было нужды. И необходимая ему разрядка была достигнута безо всяких усилий. А благодаря новизне ощущений, наверное, она все же получилась необыкновенно яркой. Взглянуть на девку завтра стоило и сразу же – отправить вон из лагеря. Она только появилась, а служба уже катилась к чертям, о чем говорило офицерское сборище в командирской палатке. Сквозь наплывающий сон чудилось мягкое женское бормотание - неразборчиво, скудно… будто даже на чужом языке. И вздохи – не тяжелые, чувственные, а сонные… Она что – на самом деле спала?
Утром состоялся разговор с Гаррелем и потихоньку обрисовалась картина неприглядная… В свете случившегося, и если оно станет достоянием гласности… Он сам не знал, что чувствовал сейчас.
– Адъютант!
– Да, мсье полковник?
– Надеюсь, что все офицеры, вчера здесь присутствующие, понимают, что случившееся – досадное… нет – просто непростительное и даже
– Вы не могли… мсье полковник, - тянулся и преданно глядел в глаза начальству лейтенант.
– Я – да! Я - не мог... Но могли вы! Вспомните соломину. И молчите об этом.
– Непременно! Будет выполнено!
А дальше интерес к известной особе с его стороны был закономерен. Пока готовился к поездке в Париж, сходил и издали посмотрел на новоявленного медика. Выглядела дама слишком молодо и несуразно – в темном платье, будто снятом с монашки и в уродливо повязанной на лоб косынке… Но, глядя на то, как плавно и даже грациозно она двигается – большее издалека рассмотреть не удалось, он понимал, что слова Гарреля о том, что мадам - аристократка, имеют под собой основание.
А потом он уехал – ночью, всего с двумя сопровождающими и в гражданском костюме. В Париже встретился с людьми, с которыми и планировал встретиться. Уложился в два дня и выехал обратно в полк, даже не заглянув домой, к молодой жене. Она не смогла бы держать язык за зубами и о конфиденциальности тогда пришлось бы забыть. Насколько он знал, после брачной и еще нескольких ночей беременность не наступила. А заниматься творением наследника он планировал позже – основательно и упорно. Когда выпишет жену на зиму в Безансон.
Прощаясь в Париже с маркизом, взял с того обещание сделать все для того, чтобы дело с наместником решилось как можно быстрее. А тот в предвкушении интересной и выгодной для него самого интриги, вежливо интересовался:
– Как, кстати, поживает прекрасная Генриетта-Луиза?
– Вам лучше знать, я инкогнито в Париже. Но думаю, что совсем неплохо.
– Давно не выходил никуда… И я тоже подумываю о женитьбе. Этим уже занимаются, пора думать о наследниках. А в вашем роду с этим, кажется, связана какая-то история, или даже тайна?
– Это не тайна, скорее – закономерность, - мечтательно улыбался де ла Марльер. Мужчины его рода не знали любви к женщинам, зато без ума любили единственных сыновей, делая для них все возможное и даже невозможное в этом мире.
– И в чем же она заключается, раз секрета здесь нет? – упорно любопытствовал Роган.
– Первым всегда рождается сын – ничего особенного, как может показаться. Но единственный… и всегда только от Богом назначенной женщины – жены. А как иначе, если брак освящен? Но только один – будто проклятье какое! Дочери – сколько угодно…
– Действительно – ничего особенного. Ваш отец благополучно продолжил род вопреки этому «проклятию» - хохотнул Роган, - справитесь и вы, Алекс. Ваша жена очаровательна.
– Спасибо, - буркнул граф, отлично понимая, что ничего особенного в его жене нет – слишком молода и неисправимо глупа.
Два дня в Париже освежили мысли и взгляд на окружающее. Яркие одежды парижан… когда слугу от хозяина можно отличить только по отсутствию шпаги. Книжные развалы, где он прикупил историю древнего Рима, чтобы под настроение зачитать солдатам у костра… Деревянные мостки, проложенные через улочки, по которым, смывая нечистоты, грязным потоком шла вода после дождя… Вонь духов и ставшие уже привычными таблички с названием улиц, новомодные «реверберы», яркость которых, как и обычных фонарей, оставляла желать лучшего … Париж утомлял.