Реверанс со скальпелем в руке

Шатохина Тамара

Наверное, Дешам пламенно желал скинуть меня со своих плеч, как непонятный, а значит и опасный груз. Он хорошо ко мне относился, но мог решить - все, что мог, с меня уже вытянул. Ошибался, конечно, но риск иметь непонятно кого рядом с собой счел неоправданным. Других объяснений у меня просто не было.

Я молча ушла спать, мы с ним не разговаривали…

А рано утром из ближайшего города прибыл простенький экипаж – небольшая карета с настоящими рессорами. Она должна была доставить меня к модистке в Безансон… Все катилось независимо от меня - туда

и так, как запланировал кто-то другой, но не я. И все изменилось для меня, когда полковник, лично подсаживая меня в карету, выдал:

– После модистки вас завезут к мастеру, который занимается изготовлением точных инструментов. Ваши чертежи, переданные мне Дешамом, сейчас у него. Что-то уже готово… кажется. Посмотрите сами, насколько соответствует…

Пока я осознавала сказанное им, недоверчиво глядя в черные и необыкновенно красивые мужские глаза… карета тронулась. И я откинулась на подушки, потерянно прислушиваясь к глухим ударам копыт по лесной дороге – карету сопровождали двое военных в незнакомой одежде и неожиданно - в колпаках, похожих на шапки запорожцев со шлыком, только не меховые. Драгуны, очевидно. Не гусары точно – тех я знала. Там должны быть ментики и кивера.

По впечатлению от последних слов полковника, сейчас он ассоциировался у меня с мужской красотой в идеальном её исполнении, сумасшедшим ароматом кофе и строгой деликатностью – привлекательный образ, хотя и далёкий от моей реальности, как Полярная звезда. Замечательный мужик… только мечтать о таком.

В дороге я выспалась. Трясло, конечно, но сиденья и подушки были мягкими, ехать было скучно и незаметно я уснула.

– Мадам! – разбудил меня стук в дверку и громкий мужской голос, - мы подъезжаем. Если вы не видели раньше Безансон, то самое время. Я расскажу о нем, если желаете. Шевалье де Боже – к вашим услугам.

Я улыбалась, благодарила и думала о том, что никогда в жизни мужики не уделяли мне столько внимания. И причину понимала – на безрыбье… Но и небольшие заслуги свои осознавала – что-то я таки делала… И понимала, что все это очень временно. И все равно было приятно. Я радовалась, что снова красиво уложила волосы и белоснежные кружевные манжеты, и воротничок подшила. А нижних юбок было целых шесть штук, надетых поверх подштанников и поэтому очередное темное платье не уныло спадало к ботинкам, а пышно расходилось книзу…

– Вот крепость Вобана, мадам, - комментировал шевалье виды, проплывающие за окнами кареты: - Там находятся казармы, куда полк вернется на зимние квартиры… А сейчас мы проезжаем мост через Ду… хотите? Мы остановимся, и вы посмотрите – отсюда видно, как в воде резвятся форели… Они плодятся в горных ручьях, а жить спускаются сюда.

Мы стояли на одном из мостов, соединяющий город с «материком» и действительно наблюдали быстро мелькающие в глубине воды серебристые рыбные косяки.

– . А вон – видите? Это серая цапля… здесь гнездится множество серых цапель, - радушно вещал юноша.

– О! Серые цапли… много, - послушно восхищалась я.

Потом был сам

Безансон – место действия романа «Красное и черное». Об этом городе я знала только, что здесь чуть позже родится Виктор Гюго… или же не родится. Я так и не определила для себя - в чем различие между двумя реалиями? Если бы в России правила не женщина… Елизавета, скорее всего, а как иначе? То тогда можно было бы предположить, что развилка где-то там – где Рюриковичи остались у власти, а Романовы её так и не получили. Российская империя всегда имела огромное влияние на окружающую действительность… иногда просто самим своим существованием. И случись в ней настолько серьезные изменения, это точно потянуло бы реальность в сторону. Но была Елизавета…

Было - ночами я выходила на редут и смотрела в бархатно-черное южное небо… узнавала лик Луны с темнеющими на нем «морями», видела Большую и Малую Медведицы, находила в положенном месте Полярную звезду… и хрен его знает?! Хотелось то тоскливо выть на все это, то радоваться хоть чему-то знакомому.

Да… потом был Безансон.

– Смотрите, мадам баронесса – мы подъезжаем к римскому амфитеатру, вернее, его руинам. А это университет… кафедральный собор. Сейчас мы проедем в квартал цитадели через Черные ворота – старинную триумфальную арку, возведенную еще римлянами.

– О! Черные ворота…

– Да! А вот и дом лучшей в Безансоне швеи. Удачи, мадам и… не экономьте – наш вам презент должен быть самым лучшим, - целовал перчатку на моей руке шевалье.

В доме меня встретила девушка из прислуги, судя по чепцу и фартуку. Модистка принимала на втором этаже. Невысокая, плотная женщина лет сорока… Мы выбирали ткани, немного спорили, а потом уже и много… Я рисовала для неё фасоны, опять радуясь, что немного умею это делать.

– Необычно, - задумалась женщина, - вы уверены, что хотите появиться в высоком обществе в таком подобии ночной одежды?

– Такую одежду не шьют из бархата цвета ночи, Эмма. И не накладывают серебряное плетение. И не кроят шлейф…

– Но корсет, мадам! Это будет скандал!
– прикрывала она ладонью рот.

– Это будет триумф – ваш, как швеи. Это одежда будущего. Не всем пойдет такой фасон - согласна, но у меня тонкая кость и узкая грудная клетка – платье будет смотреться ослепительно. И сразу скажу – украшений не будет, поэтому пустите серебряное кружево и по вырезу…

– А под лифом?

– Нет… не будем подчеркивать лишний раз отсутствие в наряде талии.

– Тогда позвольте, я подберу к готовому уже наряду несколько шалей – на выбор.

– Если уложимся по деньгам… непременно, буду очень благодарна, Эмма, - представила я, как уютно укутаюсь в обширную шаль, пряча под ней нескромный вырез. На нем настояла швея, да я и сама не хотела настолько сильно отличаться от остальных. И наличие полноценной груди размера так… второго, в этой реальности по-настоящему радовало. Там половая недоразвитость сказалась и на половых признаках – мой бюст с трудом тянул на единичку.