Реверанс со скальпелем в руке
Шрифт:
– Ваша светлость, мсье герцог, - сделала я глубокий "придворный" реверанс, который тоже репетировала последние пару суток. При нем поклон настолько низок, что лицо упирается в складки раскинувшегося по полу платья, и чтобы не испачкать их пудрой, принято поворачивать его набок. Я ткнулась, что называется, мордой… потому что скальпель тоже достиг пола и стукнул. Гадство… к глазам подступали слёзы. Сейчас этот гад должен хоть что-то сказать, чтобы я поднялась наконец. И почти сразу же прозвучал смешок и шаги – хозяин кабинета шел к нам.
– Позвольте вашу руку, виконтесса, - потянул он меня за протянутую руку и помог выйти из реверанса,
– Я смотрю – ничего не меняется. Вы опять с ножом. Лекарь снова на посту?
– Дворец полон народа, а болезни молодеют, - согласилась я.
– Позвольте представиться, ваша светлость, - прозвучал сбоку взволнованный голос сына, - Франсуа-Луи виконт Ло де Монбельяр.
– Весьма приятно, но у меня имеются вопросы по этому поводу, - резковато ответил де Роган, внимательно изучая его лицо вблизи: - Поэтому, молодой человек, позвольте мне побеседовать с вашей матушкой наедине. Я долго не задержу вас, прошу подождать в креслах за дверью.
– Мадам? – почти шепотом спросил сын.
– Мы давние знакомые с его светлостью. Благодарю вас за беспокойство, Франсуа, но оно беспочвенно.
– Как скажете, мадам, - бросил ребенок предостерегающий взгляд на герцога.
Когда дверь за ним закрылась, я перевела взгляд на де Рогана.
– Смелый малыш, - прошептал тот и помолчал, внимательно разглядывая меня: - А вы тогда носили сына ла Марльера… Де Монбельяр знал об этом?
– и сразу же ответил сам: - Думаю – да… вы должны были сказать ему, это в вашем духе.
Я молчала.
– Не отрицаете. И опять я не ошибся – вы умны, с вами действительно было бы о чем говорить, даже о стратегии наступления. Это ваши мысли?
– Элементарная логика, - держала я себя в руках.
– Какая…? Почему я уже ничему не удивляюсь? Что вы сейчас сказали? – он по-шутовски оттопырил ладонью ухо. Специально выводил меня! И я не сдержалась, он бесил меня с первой встречи, с самого первого его слова и взгляда.
– Я сказала – простая логика! Это просто – в солдата труднее попасть, если на его груди не белеет жирный крест. И конная лава или пеший строй россыпью не понесет такие потери, как сомкнутый.
– Как случилось, что вы родили сына от Алекса? – провел он меня за руку и усадил на канапэ.
– Спросите у него. Я не собираюсь обсуждать подробности. Но хочу просить вас подумать вот о чем – Франсуа родился в положенный срок, в законном браке и является дворянином в шестнадцатом поколении. Мой сын записан в первой дворянской книге, как отпрыск одного из самых старинных Домов Франции.
– Младшая ветвь.
– Это не так важно, ваша светлость! Зато перед ним открыты все дороги, он может получить хорошее образование. Что ждет его, объяви вы его бастардом ла Марльера? И на каком, извините, основании? Внешность? Так у него мои волосы.
– Алекса.
– Да ну? У него черные глаза моего мужа.
– Алекса. Это его ресницы, его черты лица. Любой, кто увидит их рядом, неминуемо сделает правильные выводы.
– Я благодарна вам, ваша свет…
– Зовите герцогом. За что вы мне благодарны?
– Что вы стали говорить со мной об этом. Диалог всегда предполагает возможность…
– Вернуть Алексу сына, дать ему наследника. Вы понимаете, что совершили преступление, лишив род наследника? – ровно интересовался он.
– Я полагаю преступлением сеять своё семя где попало. Я знала вас раньше и сейчас вижу перед собой
– Если вы станете моей, Маритт, - брякнул вдруг он.
– Гадостей от вас не ожидала… - помолчала я, удивляясь: - Считала мудрее. Зачем вам? Строением я не отличаюсь от других женщин.
Он стал ходить передо мной туда-сюда. И я только сейчас отметила, что он погрузнел, потяжелел, но в военной форме смотрелся прекрасно – внушительно и авторитетно. А вот вел себя нелогично. Я не боялась и даже не возмущалась. Как-то сразу было ясно - или проверка, или просто брякнул, не совсем подумав. Когда мужчина хочет, он смотрит иначе… Или когда любит. Там другое... А тут детский сад какой-то.
– Вы отличаетесь способом мыслить, взглядом на жизнь, манерами, смелостью… логикой, - наконец разродился выводами де Роган.
– Это и так к вашим услугам. Мне тоже приятно с вами общаться, только если без ерунды. И только в общении вы сможете получить удовольствие, раз уж видите меня в этом. Я любила и люблю своего мужа, других мужчин в моей жизни не будет. Мы были счастливы, насколько это вообще было возможно. Но, к сожалению, меня хватило только на одного ребенка. Дружить со мной намного выгоднее, есть и некоторые идеи, подобные тем… но, боюсь, для всего свое время.
– Вы о маневренности?
– присел в кресло хозяин кабинета.
– Обо всем. В России есть сказка о мастере Левше. Он был из великих и даже сумел подковать блоху – металлическими подковками. Я плохо помню… но, кажется, в Англии была то ли выставка… то ли нужно было просто похвастаться и его вместе с блохой и микроскопом отвезли туда. Там его сманивали и задаривали, но он любил родину, а еще понял одну вещь там… И, вернувшись в свой городок, быстро собрался и поехал к самому главному военному начальнику, чтобы донести до него – англичане свои ружья кирпичом не чистят! Кирпичной крошкой то есть - от порохового нагара. Потому и в цель попадают. Он ходил везде, доказывал, кричал, просил, а его гнали… Так и умер где-то под забором – простудившись… была зима. Без денег умер, без понимания…
– Полагаю… потом начальство само пришло к этой мысли – когда пришло время, - задумчиво сделал выводы де Роган, - я обещаю вашему сыну высокое покровительство, мадам.
– А что касается остального? – встала я.
– Буду думать. И вы правы – у меня довольно женщин, но почти нет интересных собеседников. Разрешите проводить вас, Маритт – в знак высокого расположения. Ваш мальчик… - резко развернулся он ко мне уже у двери: - Алекс с огромным нетерпением ждал его – своего сына! Если бы вы видели его разочарование… первый ребенок – девочка, погибла в родах. Потом была еще одна, и еще – две дочери. Вы считаете – он заслужил такое?