Реверанс со скальпелем в руке
Шрифт:
– Можешь строить свои планы – имеешь право. Ты не так меня поняла, а я как-то не так сказал. Признание не получилось, - быстро взглянул он на меня: - Не готов был, вот и… нечаянно тоску свою многолетнюю и даже, наверное, обиду на тебя и вывалил. Давай сейчас ничего выяснять не будем? И загадывать сроки не будем. Ты жить хочешь и это главное - значит будем жить, - и надолго замолчал, до самого дома.
Возле современной многоэтажки машина аккуратно припарковалась в положенном месте. Георгий помог мне выйти, но на руки взять себя я не позволила – после его слов чувствовалось неясное противление. Хотя почему – неясное? Но комплексы я купировала на подходе –
В квартиру Шония позвонил, своим ключом открывать дверь не стал. И пока мы ждали, потерев лоб, взглянул на меня и быстро заговорил:
– Забыл сказать – твои вещи все здесь. До всей этой… трагедии ты была категорически против воссоединения с мужем. А нервотрепка тебе противопоказана… Даня. Это мой старший сын, Маша – Даниил.
– А вы не путаетесь, Георгий Зурабович? – смотрела я на черноглазого юношу, открывшего дверь: - Здравствуйте, Даниил.
– Здравствуйте… проходите, пожалуйста. Папа…
– Да, действительно, - чуть подтолкнул меня Шония, - что за разговоры на пороге? Даня в четырнадцать сменил имя, это я тоже забыл сказать.
Его сын совершенно не был похож на Франсуа. Он был крепче, рельефнее – уже совсем юноша. И не знаю, чего я ждала, но теперь мне хотелось хотя бы внутренней их схожести. Да просто общее для мальчиков увлечение пролилось бы бальзамом на душу. Игры сознания какие-то.
Даниил пристально рассматривал меня. А я ведь тоже забыла спросить, как меня представили детям, что им сказал обо мне отец? Глупости мы говорили вместо того, чтобы скоординироваться.
– Я буквально на пару дней к вам, только свяжусь с… родными, - запнулась я, увидев второго мальчика – чуть деликатнее сложением, нежного, будто девочка, и очень красивого. По-детски еще красивого. И тут – вопрос. Очередной не заданный вопрос – а что же их мама? Почему мама не здесь, по какой причине?
Слова Георгия, что сыновья выбрали отца – это вообще ни о чем. Наверное, придись вот так Франсуа… такую ситуацию мой мозг смоделировать был не в силах. Но если основательно так напрячься… безусловно Рауль был ближе ему, особенно последнее время. И случись меж нами разрыв, мне пришлось бы принять все условия мужа, чтобы не расставаться с сыном. Больше того! И хуже того – я понимала сейчас, что приняла бы предложение полковника… нет – уже генерала. Чем бы там всё закончилось – один Бог знает, но я поперлась бы за Франсуа даже на Северный полюс. Потому, что он недавно потерял отца и потому, что ему всего тринадцать.
Мальчик Дато смотрел на меня с разочарованием. И не просто, а огромным. Георгий предложил ему поздороваться, но тот развернулся и молча ушел в свою комнату.
– Похоже, Георгий Зурабович, ни с кем вы о моем временном проживании не договаривались, - улыбалась я. Хороший мальчик… очень хороший! Мой Франсуа тоже не принял бы другую женщину рядом с отцом – слишком любил меня. Такие вещи видишь. И не только сердцем, потому что дети не умеют притворяться. Даже хорошо воспитанные дети.
– Маша… - напряженно выдал Шония, - я поговорю с ним. Прямо сейчас поговорю.
– Не нужно сейчас, - задержала я его за руку и присела на банкетку, чтобы снять обувь. Наклоняться было страшно, от этого, бывало, темнело в глазах. Решила чуть подождать… но он быстро присел и босоножки мои расстегнул. Отставил их в сторону и взглянул с вопросом.
– Спасибо. Да – голова
Юноша ушел, а Шония расстроенно прислонился к стене, сложив руки на груди и глядя куда-то в сторону. Я огляделась вокруг.
– Красиво. Ужасно тесно, но красиво.
– Тесно? Маша… - он не прекратил мне тыкать, но перестал называть Маней. Я пока еще не понимала – нравится мне это или нет?
– Маша… твоя прихожая раза в три меньше, - хмыкнул он.
– У меня был огромный дом – целый Замок... А у вас замечательные дети. Нужно было обсудить с ними мое появление. Взрослые, они уже имеют право на свое мнение. Рауль говорил с Франсуа даже о том, к кому из кузнецов отвести Бастиона, чтобы его подковали. Это и опыт для мальчиков, и демонстрация доверия к ним.
– Всё верно… хоть я и не знаю Рауля. У меня нет возможности обсуждать каждый свой шаг – работаю и дежурю. А ты нудная, Маш, - подмигнул он мне. И я согласилась, что да - действительно… и с облегчением улыбнулась - напряженный момент ушел.
– Идем, покажу твою комнату, - потянул он меня за руку, но вдруг остановился и осторожно спросил: - Ты же не просто так назвала имена? Решилась на что-то, тебе есть что сказать? То опасное, что грозило…?
– … расскажи я свой коматозный бред Надежде Санне? А можно я сначала - ванну? Никого не напряжет, если на часок? Душ в отделении – так себе. И можно мне домашнюю одежду, если уж она здесь у вас… и крем, любой крем для лица? А потом я все расскажу, расскажу обязательно…
В Ло мы мылись в таком же высоком деревянном корыте, как и то, что я вытребовала для себя у дю Белли. Чтобы не насажать в тело заноз, его покрывали простыней, а уже потом наливалась вода. И это было неплохо - в воду иногда добавлялись настои трав, отчего специальные «ванные» простыни со временем становились коричневатыми. Но чисто потом, приятно…
С угловым джакузи в этой ванной то корыто, конечно, сравнить было нельзя. Второй угол занимала душевая кабина, а между ними – двойная раковина для умывания, ближе к третьем углу – подвесной унитаз. Между ним и дверью – вешалка для одежды и зеркало. Навскидку санузел занимал метров четырнадцать. Индивидуальная планировка? Неважно… главное - я замечательно полежала в теплой ароматной воде, оттерлась потом мочалкой с мужским гелем для душа… Шампунь тоже был мужским, но мне в самый раз.
В большом зеркале возле вешалки можно было рассмотреть себя всю. Я и рассмотрела. Волосы совсем короткие… после буйных кудрей Маритт я чувствовала себя почти голой, да и полная эпиляция тому способствовала. Как-то привыкла уже к кудряшкам внизу. Грудь? Она, конечно, наблюдалась, но как-то невнятно. Красивая прежде форма – две небольшие округлые чаши, сейчас представляла собой… мисочки? Если не блюдечки. Но не это расстроило больше всего – ужасно смотрелись ребра. Хоть играй на них, как на гармошке. А так… чуть впалые щеки, четкая челюстная линия… там она была мягкой - Рауль называл её нежной. Мы похожи, очень сильно похожи с Маритт. Разница в мелочах - у меня не такие пухлые губы, сильнее прижаты к голове и меньшего размера уши, что-то еще… мелочи.