Ревизор: возвращение в СССР 13
Шрифт:
– Нет, ты туда больше – ни ногой! Пойми, едва там тебя заметит милиция, тот тут же поймают, и на тебя все исчезнувшие плитки свалят. И здравствуй – детский дом! Просто покажи отсюда.
Малой подвёл меня поближе и ткнул пальцем в сторону окна в одноэтажной кирпичной постройке. Одна половина рамы была закрыта несколькими кусками фанеры, вторая половина зияла темнотой внутреннего пространства.
– Вот там! – сказал он, – залезть очень легко, а внутри множество ящиков с этой самой плиткой.
– А как она хоть выглядит? – спросил его. Чтобы знать, если
– У меня есть запас во дворе!– сказал он.
Вскоре он меня привел к сугробу около здания тепломагистрали, и, покопавшись, достал из снега и протянул мне квадратную плитку сантиметров десять на десять. В темноте не разобрать было, какого она цвета, понял, только, что поверхность не гладкая, а выпуклая. Снял прогулочные варежки, что выпросил у бабушки специально с Тузиком гулять, и только коснулся голыми пальцами до поверхности плитки, хотел пощупать поверхность, как она с громким щелчком треснула у меня в руках, развалившись на три кусочка.
– Их только рукавицами можно брать. – пояснил мне Родька.
Ничего не понимаю.
– Еще есть?
– Да тут их полно!
– Дай ещё одну. – потребовал я. Мой мозг требовал изучения этого феномена. Родька щедро сунул мне несколько штук. Положил плитки в карман варежкой и мы пошли домой. Все осколки забрал с собой и выбросил по дороге домой в мусорку.
Хотел по дороге прочитать еще Родьке ту же лекцию про опасность блатной романтики, что читал подросткам на Механическом заводе в Святославле по просьбе их матерей, но отказался от этой мысли. Мал еще пацан, половины не поймет. Вот подрастет, тогда и расскажу. Надеюсь, что уже сказанного ему хватит, чтобы держаться подальше от всяких неприятностей.
Проводив Родьку, поднялся к нам в квартиру, предвкушая подробное изучение принесенных трофеев. Каково же было моё удивление, когда, достав одну из плиток варежкой из кармана пальто, я увидел рельефную розу на поверхности стекла. Плитка толщиной с пол сантиметра слегка просвечивала на свет.
Такого я не видел ни при этой, ни при той жизни. Что это за отделочный материал такой странный, лопающийся от прикосновений? Прошёл с этим стеклянным квадратом на кухню и положил его на стол, разглядывая. Работа тонкая, и никаких знаков, где сделано, у нас или за рубежом. И для чего эту плитку делают?
– Что это? – заинтересованная Галия подошла ко мне и с интересом склонилась над плиткой.
Не успел я ничего ответить, как она взяла её в руки. Дёрнулся предупредить, но ничего не произошло. Плитка не лопнула. Так… И как это понимать?
Полез в карман за второй плиткой. Специально не стал надевать варежки. Плитка в моих руках не пострадала. Положил её на стол, крепко задумавшись. Мозги начали закипать. Первое, что пришло в голову, что эта плитка реагирует на контрастную температуру. Взял одну и положил под кран, открыв холодную воду, но ничего не произошло. Тогда я включил горячую и плитка тут же треснула на несколько больших осколков.
– Ну, всё понятно. – обрадовался я и взглянул на жену. – Плитка почему-то боится перепадов температуры.
Галия вытащила осколки и принялась составлять их как пазл на столе.
– Жалко. Такая красивая. – чуть не плача, проговорила она.
– Где ты их взял? – спросила Светка, с любопытством наблюдавшая за нами. – Там ещё есть?
– Пацаны утащили из НИИ неподалеку… – задумчиво ответил я. – Ясно, что воровать ее я не пойду. Да и смысл вообще даже думать об этом? Ты видишь, какой капризный материал. Ни ванну облицевать, ни кухню.
– А кухню почему нельзя? – тут же возразила жена.
– Ну, представляешь, масло со сковородки брызнет?.. – ответил я. – И нет плитки… Что ж она такая странная? Блин…
Лучше бы я её, вообще, жене не показывал. Выглядит очень красиво. Увидев один раз, какой красивой может быть плитка, ей теперь любая обычная плитка будет ерундой казаться.
– А если не поливать её ничем горячим? – предложила жена.
– Дорогая, ну, как ты себе это представляешь? – возразил я. – Мыться в душе холодной водой?
Галия сразу расстроилась, осознав абсурдность своего предложения и поставила уцелевшую плитку перед посудой в шкафу со стеклянным фасадом. Дома постоянная комнатная температура, надеюсь, не треснет.
На следующий день без десяти минут двенадцать мы вышли на станции Сокол и двинулись к центру зала, где сразу заметили Лёху, активно махавшего нам рукой.
Девчонки ещё вчера напекли печенек в форме сердечек обычных и шоколадных. А я приготовил Лёхе в подарок книгу из своих запасов и подписал её в лучших советских традициях: «Дорогому другу Алексею в день совершеннолетия на добрую память. Павел и Галия Ивлевы. 19.03.1972 г.». Сам расписался витиеватым директорским автографом и Галие дал подписать. А на новоселье захватил его родителям еще одну книгу.
Хорошо все же иметь запасы дефицитных книг! В СССР это реально – лучший подарок в большинстве случаев. Главное, конечно, дарить интересную книгу. Помню, как мне на шестнадцать лет один друг, придя на день рождения, подарил какую-то лабудень. Прочитал я книгу, конечно, от корки до корки, но вывод сделал – пацан подарил мне то, что самому было не жалко отдать из своей библиотеки. И выводы тоже сделал на будущее, что он за друг такой.
Лёха тут же встал рядом со Светой и крепко сжал её ладонь, типа, не волнуйся, я с тобой. Глядя на них, ещё непонятно было, кто больше волнуется, Света или сам Лёха.
Вскоре подъехала Света Костенко и тут же начала поздравлять Лёху, вручила ему подарок прямо в метро. На следующей электричке приехали Витя с Машей. Ещё через две электрички появились Ираклий с Костяном. Увидев ещё издали нашу компанию, они оживились и заулыбались, Ираклий встал в боксерскую стойку и бодро пробил воздух кулаком перед собой.
– Народ уже готов к безудержному веселью. – прокомментировал я.
Возбуждённой толпой мы двинулись к Лёхе на новую квартиру. Правда, дом оказался не новым. Обычная хрущёвка без лифта и мусоропровода, скромная квартира с пятиметровой кухней.