Ревизор: возвращение в СССР 15
Шрифт:
Глава 1
г. Москва. Квартира Ивлевых.
Вернувшись домой, наскоро перекусил и собрался идти в соседний НИИ силикатов. Позвонил председателю профкома, чтобы убедиться, что он на месте.
– Борис Львович, добрый день, – обрадовался я, что сразу дозвонился, – Ивлев. Можно подойду минут через пять? Вопрос тут один появился.
Председатель профкома встретил меня на проходной. На его вопросительный взгляд я вынул из кармана несколько больших
– Говорят, это ваше? – спросил я.
– Откуда это у вас? – спросил он. – Впрочем, давайте ко мне в кабинет пройдем, чайку попьем с печеньем, там все и расскажите.
Хорошая у человека работа… сразу видно, свободного времени вагон, можно чаи распивать с залетным лектором «Знания» по первой его просьбе…
Прошли к нему, я сел за стол, а он принялся хлопотать. Воду закипятил, печенюшки из шкафа достал и передо мной поставил.
– Дети во дворе колотят эту плитку, весь двор у наших домов усеян осколками, – начал рассказывать я, раз уж мы добрались до места. – Она взрывается очень эффектно. Ребятам весело, конечно, но с собакой по двору не пройти. Недавно субботник провели, более-менее убрались, но хотелось бы как-то прекратить всё это раз и навсегда.
– Вот уж эти шкодники, уже и в сарай наш пролезли, ничего от них не спрячешь, – посетовал Борис Львович. – Плитка это некондиционная. Лежит, вот…
– Откуда она? – поинтересовался я.
– Это для Ялтинской гостиницы Интурист партия. Хотели иностранцам пыль в глаза пустить.
– И как? – улыбнулся я такой откровенности. – Пустили?
– Конечно, пустили. С этой партией не получилось, так другую закупили.
Так… Что-то я перестал понимать, о чем идет речь. Разве они не сами ее сделали?
– В смысле, закупили? – спросил удивленно.
– В прямом. За валюту. – разоткровенничался он. – Весь институт ржал, когда нам эту партию привезли со словами, – «Сделайте что-нибудь!». А знаешь, как получилось? Целая делегация поехала за границу материалы закупать, и переводчик, ведь, с ними был. Прямо на производстве закупаться решили, так дешевле. Ну им там образцы показывают и цены на них. А у них бюджет, дороже нельзя, а экономить можно, даже нужно, за экономию свободно конвертируемой валюты премии положены.
Ну вот, они увидели самую дешевую плитку, на вид, красивая, то, что надо. И выписали её на весь бассейн и раздевалку. А там в таблице было название, была цена, всё на английском. Представь, наши читают: «Синяя роза», «Белая роза», «Красная роза», «Синяя роза больная», «Белая роза больная». Ну больная и больная, поди пойми этих капиталистов, – откровенно начал ржать Борис Львович. – Я сам эти документы видел! По школьному словарю, да, правильно перевели – «Синяя роза нездоровая». А по техническому-то все иначе звучит! «Синяя роза некондиция», понял!?
И профорг, от избытка чувств, подняв руки, с силой хлопнул по столу.
– Партию привезли, работать с ней начали, а она контраста температур не выдерживает, представляешь? Бассейн, душевые? Уж и так с производством заграничным пытались договориться, и сяк, заберите назад свою «больную розу». Нет и всё! Вам всё сразу сказали, в документах указали, что некондиция, скидку большую сделали. В договоре есть пункт: возврату не подлежит. Будьте здоровы!
– Что ж за переводчик такой с ними был? – удивился я.
Борис Львович хмыкнул.
– Молчали они. Загадочно так молчали, когда мы спрашивали, как можно было поехать с переводчиком, не знающим технического английского закупать большую партию плитки за валюту. Остаётся только догадываться. Скорее всего, как оно обычно и бывает, кто-то за свою дочку попросил, чтобы она переводчицей поехала с делегацией… И настолько серьезный это был человек, что плевать им было, что она в английском сама тоже «больная роза»!
Я тоже понимающе хмыкнул и кивнул. Ну да, поездка за рубеж, да еще и в капстрану… Почему бы какому-то высокому чиновнику приятное своей доченьке не сделать? А если еще та лишь формально иняз закончила… ведь все знают, как такие вот доченьки его заканчивают иногда, когда по кабинетам профессуры лично проректор бегает и зачеты с экзаменами ей в зачетку проставляет… то и вообще все полностью понятно с ее уровнем английского языка.
– Зачем, вообще, нужна была такая странная плитка с рельефом?
– Чтоб не скользила.
– И что, не получилось ничего с этой партией сделать?
– Там технологию при производстве нарушили. Мы своё заключение дали. Нужна температурная обработка. Но технически как это реализовать, не особо понятно. Купили её за четверть цены, а до ума доводить слишком дорого, дешевле новую нормальную купить. Взяли, да и списали.
– И вам оставили, делайте что хотите?
– Она второй год там уже лежит. А куда её? Мы попробовали использовать её в уборной на стене. Но она лопается даже, если, просто, дверь хлопнет. Короче, зря мы с ней связались. Куски выпадать начали, переделывать всё придётся.
– Красивая, зараза, – взял я один из кусочков в руки. – Дорожку бетонную в деревне бы осколками украсить. Сверху в бетон вдавить, как думаете, будет держаться?
– Ой, сомневаюсь я, что стекло в бетоне будет держаться, да ещё на улице, – возразил мне Борис Львович. – Только время убьёшь. До первой зимы твоя красота продержится.
– А если в помещении? – не унимался я.
– В доме, что ли? – удивлённо посмотрел он на меня.
– Ну, да. Пол в туалете или ванной.
– Он же острый будет, босиком не встать. Нет. Я бы тебе не советовал.