Ревизор: возвращение в СССР 21
Шрифт:
— Ох. А вот этого я вам не скажу, не знаю. А можно он вам сам позвонит?
— Конечно! Буду рад помочь.
— Спасибо вам! Он скажет, что от Павла Ивлева.
В среду с утра поехал за Иваном на нашу квартиру. Мы легко выскочили из Москвы, до сих пор не привыкну, что на Ленинградке пробок нет.
Уже настроился на прямую дорогу до Городни, как за Чашниково нас остановили гаишники. Документы на машину у меня в порядке, а вот права только с 18 лет будут действительны… Ивану тоже не догадался напомнить, чтобы он свои права взял… Привык уже кататься, как в будущем, ни разу пока не останавливали, вот и расслабился. Спросил Ивана с надеждой, но тот огорчённо помотал головой.
— Ну ладно, сам виноват!
Вышел из машины, а к нам уже подошёл тот, что помоложе из гаишников.
— Сержант Анохин, документики, — представился он. Передал ему документы.
— А не слишком ли вы молоды? — тут же взглянул на дату в правах опытный сержант. — Чтобы за рулём сидеть?
— К сожалению, работа требует постоянного передвижения на машине, — спокойно ответил я.
— Это какая же такая работа в семнадцать лет требует передвижения на машине? — с издёвкой продолжал докапываться ко мне сержант.
Пришлось достать кремлёвские корочки. Сержант взял их в руки и долго рассматривал. Потом также молча ушёл с ними и другими документами к своему старшему напарнику.
— Ладно, пусть разбираются, — сказал я Ивану, садясь в машину.
Не успел я пристегнуться, как сержант вернулся, вручил мне мои документы и козырнул со словами:
— Счастливого пути.
— Так и думал, что прокатит, — улыбнулся я, когда мы отъехали.
Москва. МГУ. Ректорат.
Секретарь ректора разбирал почту на имя Зимина, все сомнительные письма отсеивал, чтобы не перегружать ректора работой. Добравшись до письма без обратного адреса, он усмехнулся, увидев аппликацию из газетных строк. Как дети, прям, — подумал он, но начав читать письмо, не на шутку заинтересовался.
В письме говорилось, что секретарь комитета комсомола МГУ Самедов закрывается у себя в кабинете на ключ с одной из студенток первого курса Региной Быстровой, которая является членом «Комсомольского прожектора» МГУ. После чего раздаются звуки совершенно определенного характера. И далее следовал язвительный вопрос: с какого учебного года в обязанности комсомолок, входящих в «Комсомольский прожектор» МГУ, включили интимные отношения с секретарём комсомольской организации?
Мартыненко перечитал это сообщение несколько раз и счёл, что ректор должен это увидеть, и немедленно. Он уже знал, что на ректорате вопрос по Самедову обсуждался в очень жестком ключе.
— Василий Эрастович, — постучался он в кабинет ректора. — Тут анонимка на Самедова. Интересная. Посмотрите?
— Давай её сюда, Жень, — велел ректор и развернул аппликацию.
Секретарь не стал мешать, вышел и прикрыл за собой дверь. Но по чётко различимым ругательствам Зимина понял, что его задело за живое такое поведение Самедова. Все знали, что у того семья, детей куча по лавкам. А затем ректор позвал его, потребовав вызвать к нему первого проректора.
Москва. МГУ. Кабинет секретаря комитета ВЛКСМ.
В одиннадцать утра в кабинете Самедова зазвонил телефон. Звонила секретарь Володина, второго секретаря Гагаринского райкома КПСС, и сообщила о совещании сегодня в два часа.
Обрадовавшись, что, похоже, тому удалось узнать что-то компрометирующее на Костенко, Самедов в прекрасном настроении занялся текущими делами, поставил греться воду в стакане и разложил перед собой фотографии с последнего рейда Прожектора. Шадрина сколола несколько фотографий отдельно и намекнула, что, похоже, с обувной фабрики выносят потихоньку продукцию. Доказать они это не могут, поэтому в отчёте указывать не стали.
Надо было, конечно, раньше этим заняться, — подумал Самедов. — И Кошевец уже давно отчёт по рейду ждёт…
Но поиски квартиры для Регины все планы смешали.
Самедов присматривался к фотографиям, что отложила Шадрина. А, ведь, и правда, у женщин коробки в руках, — подумал он. — Зачем? А вдруг, правда, хищения? Это ж двадцать человек за день пройдёт, каждая по коробке вынесет, так всю фабрику и растащат.
Вот вам и пожалуйста, реальный эффект от работы моего «Комсомольского прожектора» — подумал довольный Самедов, насыпал в кипяток заварки и пошёл с отчётом к проректору по учёбе, рассчитывая сразу после этого вернуться и попить чайку.
В ректорате его перехватил секретарь ректора Мартыненко, совсем молодой еще парень. Года на четыре его младше.
— О, Рашид Фархадович, а я вам звоню. Вас Лукин вызывает.
Что ещё понадобилось первому проректору? — подумал Самедов и пошёл к Лукину. Первый проректор по рангу выше проректора по учебе, игнорировать такое приглашение нельзя.
— Как вы быстро, — заметил Лукин, как только Самедов вошёл к нему в кабинет. — Присаживайтесь, Рашид Фархадович. Разговор у нас будет очень серьёзный… Товарищ Самедов, к сожалению, вашу работу в рамках университета нельзя назвать успешной и соответствующей ожиданиям и потребностям нашего учебного заведения. Мы посовещались на ректорате, и решили, что вам следует написать заявление по собственному желанию.
— То есть как? — опешил Самедов. — На каком основании?
— Вот так. В том числе и потому, что вам следовало более осмотрительно заниматься составом вашего «Комсомольского прожектора». Тем более что он никакой серьёзной работы в течение последнего полугода и не осуществлял.
Ну, Костенко! Ну, козёл! — чуть не выругался вслух Самедов и поняв, что спорить бесполезно, встал и молча вышел из кабинета Лукина. Но это не означало, что он сдался. Как же кстати сегодняшнее заседание в два часа! Товарищи помогут выкрутиться!
Москва. Гагаринский райком. Кабинет второго секретаря райкома КПСС.
Самедов прибыл на совещание в райком одним из первых. Ему не терпелось узнать, что накопали на Костенко товарищи. Ярость переполняла его. Ему хотелось немедленно что-то предпринять, чтобы поставить того на место.
— Герман Владленович, — обратился он к Володину, — а вы не можете мне сказать, что там? Хотя бы в двух словах.
— Ты куда-то торопишься? — спросил тот удивлённо.