Ревизор: возвращение в СССР 23
Шрифт:
После пар решил съездить на типографию проведать, как там Конан-Дойль поживает. Ганина в кабинете не застал. Нашёл его в переплётном цеху.
— А? Видал, какая красота! — показал он мне готовый первый том. — Этот уже заканчиваем, скоро второй начнём.
Да у него энтузиазм, как я вижу, появился. Наверное, ему кто-то объяснил ценность этого собрания сочинений.
— Макар Иванович, а у нас типография только для школьников пособия выпускает? А для маленьких детей что-то бывает?
— Пусть к контурным картам
— Да не надо пока, им ещё три месяца всего. Я так, на будущее беспокоюсь… А у нас есть оборудование, которое из плотного картона может фигурную страницу вырубить?
— Зачем? Страницы из картона?
— Ну, чтоб дети не порвали. Пусть с детства приучаются читать.
— Что ты придумываешь?
— Макар Иванович, так можно, к примеру, большую букву, силуэт собачки или кошечки из толстого картона вырубить?
— Да можно. Была бы штанц-форма.
— Так… И наклеить на неё рисунок… Или сначала наклеить, потом вырубить?
— Мне сначала этих семь томов надо выпустить, — кивнул он на томик Конан-Дойля.
— А для цветной печати у нас же всё есть? Мы же печатаем атласы.
— Образец мне покажи, — с недовольным видом сдался Ганин.
— Да нет в природе образца, это ещё надо придумать, нарисовать.
— Тогда ничего не выйдет, — не сумев скрыть своей радости, ответил он. — Мы же под официальные издания работаем.
— А слабо взять на себя внеплановые обязательства по выпуску детской литературы? — спросил я.
— Ага! Там же худсовет, там чёрт ногу сломит, прежде чем книгу к тиражу допустят.
— Блин, ещё и худсовет? — разочарованно проговорил я, но заметив ехидный взгляд Ганина, пообещал: — Ничего. Я что-нибудь придумаю.
Москва. Редакция газеты «Труд». Кабинет главного редактора.
— Приветствую, Генрих Маркович. Прочёл тут статью про директора- феодала…
Межуев специально сделал паузу, ожидая реакции от главреда «Труда». Но Ландер прекрасно знал все эти приёмы, сам ими пользовался и поддержал паузу в надежде, что Межуев выскажет собственное отношение к этой статье. Пауза затянулась и Ландеру, как «младшему по званию» пришлось начать говорить первому.
— И как вам, Владимир Лазоревич? Тоже считаете, что статья правильная? — начал прощупывать почву Ландер себе для понимания, знал ли тот о статье заранее и как, в дальнейшем, относиться к тому, что приносит Ивлев? Воспринимать ли это, как мнение самого Межуева?
Но тот своим мнением делится не спешил.
— А кто ещё считает, что статья правильная? — вместо этого спросил он.
— Захаров, второй секретарь горкома, — с готовностью доложил главред.
Межуев удивился, но виду не подал.
— Статья, конечно, правильная, — сказал, наконец, он и Ландер с облегчением выдохнул. — Меня, только, удивляет, как она все согласования прошла с таким содержанием?
— Владимир Лазоревич, нас очень активно поддержал горком в лице товарища Захарова.
— Я понял. Спасибо, Генрих Маркович, — сказал Межуев и попрощался.
Ландер, анализируя их разговор, так и не понял, знал ли Межуев заранее о статье?
А тот, положив трубку, удивлённо покачал головой. И когда уже Ивлев успел с Захаровым такие тесные отношения наладить? — думал он. — Нет, этот парень, действительно, очень перспективен, далеко пойдёт.
Москва. Старая площадь. Комиссия по вопросам приема, выхода и лишения гражданства СССР ПВС.
Целый день Самедов собирался с духом, чтобы пойти к Валиеву. Всё его существо яростно сопротивлялось и протестовало против этого унижения, но деваться было некуда.
На совещании в пятницу на даче у Володина ему было сказано, что найти возможности повлиять на ситуацию не вышло и ему самому теперь надо идти к руководителю этой Группы молодёжного контроля и попытаться уладить вопрос, войдя в её состав.
Самедов поднялся из-за стола, выдохнул, как перед прыжком с десятиметровой вышки, и с решительным и деловым видом направился на улицу. Прогулка длиной в двадцать пять минут ему совсем не помешает, чтобы расслабиться перед важным разговором.
Вскоре он добрался до здания, прошел контроль на входе, а затем подошел и к двери в Комитет по миру. Остановился на миг перед ней, натянул на лицо независимую улыбку, и нажал на ручку.
Поздоровавшись со студентами и старым сотрудником Валиева, он прямым ходом направился к нему в кабинет и прикрыл за собой дверь.
— Добрый день, Ильдар Ринатович! — протянул он ему руку, широко улыбаясь. — Поздравляю с назначением. Очень рад, что именно вы стали руководителем Группы молодёжного контроля. Я с самого начала планировал принимать посильное участие в её работе. Если вы решите использовать мой опыт руководства подобными структурами, буду очень рад стать членом вашей группы.
Валиев явно не ожидал ничего подобного. Скромно улыбаясь, пожал протянутую руку и попросил несколько дней «на подумать». На что Самедов, естественно, вынужден был согласиться и, выразив надежду на долгое и плодотворное сотрудничество, отбыл восвояси.
Москва. Лубянка.
Отмаршировав полтора часа в спортивном зале с большим зеркалом под руководством специалиста из мира моды, Диана и её новый куратор Мария вытянули уставшие ноги, воспользовавшись перерывом. Мария, помня, что должна подружиться с девушкой, не стала сидеть в сторонке, а сама активно вышагивала рядом с ней, повинуясь указаниям старушки графского происхождения, решившей сотрудничать с большевиками в двадцатых годах этого века и прибывшей прямо из Парижа в Москву. После войны она работала нелегалом в Милане и Париже, и только недавно вернулась в СССР. Мария знала только некоторые факты из ее биографии, но Диане она не сообщила ничего, как и положено. Только с придыханием сказала, что она воспитала целую плеяду звезд подиума.