Ревизор: возвращение в СССР 25
Шрифт:
– Ё-моё! Двадцать пять процентов от такой суммы? – схватился обеими руками за голову Некрасов. – Конечно, я согласен.
– Отлично. Иди сюда, – взял Володин лист бумаги и карандаш.
***
Москва. Старая площадь.
Выяснив у секретаря Кожевникова всё, что ей удалось узнать про историю Самедова с первокурсницей, Лукин и Осипов переглянулись.
– А не та ли это студентка с квартиры на Семёновской? – спросил Лукин.
–
– Ладно, поехали.
Они были под дверью уже через тридцать пять минут, но дверь им никто не открыл. Они позвонили в соседнюю, открыла бабулька преклонных лет, но высокая и стройная.
– Майор Лукин, – показал он своё удостоверение. – По поводу ваших соседей.
– А там нет никого, – уверенно заявила бабулька. – Квартиру сдают соседи. Девчонка жила, но съехала вчера.
– Это точно? – подошёл ближе Осипов.
– Ну если в руках чемодан, дорожная сумка и четыре сетки? – строго посмотрела на него бабулька.
Лукин и Осипов переглянулись. Такие вот бдительные соседки очень облегчали им работу.
– А что вы можете о ней сказать?
– Ну... Жила тихо. Не хулиганила. Но…
– Кто-то приходил к ней? – догадался Лукин.
– Мужчину видела много раз, с меня ростом, толстенький такой. И по лицу видно, что не родственник ее. Содержанка эта девочка, как пить дать! Как в романах Мопассана, только не во Франции, а у нас…
– Это всё?
– Всё.
– Спасибо вам. Вы очень помогли.
Пожилая соседка кивнула и закрыла свою дверь.
– Ну, что делать будем? – спросил Осипов, когда они вышли на улицу.
– В МГУ поедем. Будем там её искать. У нас есть фамилия и имя, и мы знаем, что она первокурсница с экономфака.
Но их ждало разочарование. В деканате им сказали, что сейчас сессия, студенты дома, готовятся к экзаменам. Оперативники взяли домашний адрес Регины Быстровой и, на всякий случай, расписание консультаций и экзаменов в её группе.
– Слушай, а экзамен всего один остался, – задумчиво сказал Осипов коллеге. – А потом каникулы.
– Да может, она дома? – ответил Лукин. – Ну, нафига ей прятаться? Тут увидела, что такое творится, испугалась и к родителям убежала.
– Ну, посмотрим.
Дома у Быстровых им никто не открыл. Им пришлось ждать до четырёх часов, пока придёт с работы мать Быстровой.
– Майор Лукин, – показал он корочки Нине Георгиевне и попросил предъявить паспорт.
– А что случилось? – обеспокоенно спросила она, трясущимися руками доставая документы из сумки.
– Мы по поводу вашей дочери Регины, – объяснил Лукин, убедившись, что перед ним её мать. – Когда вы её в последний раз видели?
– В субботу… А что случилось?
– Где она сейчас?
– Она отдельно живёт… Квартиру поближе к учёбе снимает.
– Её там нет.
– Как? А где же она? – разволновалась
– Есть основания полагать, что она жива-здорова, по этому поводу не переживайте. Но если она появится, обязательно позвоните по этому телефону, – оставил Лукин Быстровой-старшей маленький листик с телефоном дежурного по ГУВД и своей фамилией.
– Либо завтра на консультации, либо послезавтра на экзамене, – проговорил Осипов, изучая расписание.
***
Москва.
Когда Самедова вызвал к себе в кабинет начальник и потребовал написать заявление об увольнении вчерашним числом, у него такой камень с души свалился, что он чуть не обнял Добрынина на радостях.
Рашид с удовольствием написал это заявление и испытал невероятное облегчение. По дороге домой его несколько раз накрывало, слёзы подступали и ему приходилось останавливаться и делать вид, что он читает газеты на уличных стендах, чтобы успокоиться.
Неужели, всё позади, – не мог поверить он. – Уволили и всё?
Но постепенно вместо растерянности и ужаса последних дней Самедов почувствовал обиду и оскорблённое самолюбие.
А что же Кожевников столько тянул? Столько крови выпил! – внутренне негодовал он.
Подойдя к своему дому, Рашид в тяжелых раздумьях не обратил внимания ни на милицейский УАЗик в противоположном от подъезда углу двора, ни на сотрудника в штатском, который ждал его в припаркованном у подъезда «Москвиче». Они так и вошли вместе в подъезд, потом в лифт, и только, когда сотрудник придержал входную дверь квартиры, которую Самедов открыл своим ключом, он понял, что опять всё пропустил.
Лола, дозвонившись в райком, успокоилась, будучи уверенной, что теперь всё будет хорошо, мужа предупредят и он быстро разберётся с этим недоразумением. Забрав малышку из садика, она поспешила домой присматривать за обыском, а то мало ли, пропадёт ещё что-нибудь. И пережила очень неприятные часы, наблюдая за тем, как громят ее квартиру.
По растерянному и испуганному взгляду жены, Самедов догадался, что она не ожидала его вот так увидеть, в растерянности оглядывающимся. А в квартире было полно милиции, шёл натуральный обыск. Только тут до Самедова стало доходить, что увольнение было только началом.
Первый шок прошёл. В квартире не было ничего, о чём ему стоило бы беспокоиться. Всё заработанное он прятал в тайнике на даче покойного тестя, Долго искал тайник в подвале, о котором как-то намекал тесть, но так и не показал перед смертью, но так его и не нашел. Пришлось соорудить свой. Но формально дача принадлежала теще, вместе они не жили, только Лола с детьми часто у матери гостила. Так что, искать там никто, по идее, не должен. Во всяком случае, Самедов очень на это рассчитывал.
Почувствовав себя гораздо увереннее, он потребовал объяснений.