Ревизор: Возвращение в СССР 6
Шрифт:
– Мы всегда в контрах.
– Не понял. С кем?
– С Тимуром и его командой.
– Это кто такие?
– Тимур Полянский и его команда.
– Одноклассники?
– Ну, не совсем. Полянский второгодник, а друзья его уже давно школу закончили: после восьмого класса ушли.
– Достают нас?
– Бывает. То с ног собьют, в грязи изваляют, то портфель на козырёк остановки забросят. Ты что, правда ничего не помнишь?
– Правда.
– И что гитару мне свою подарил тоже не помнишь?
– Нет, не помню.
– Я пошутил. Не подарил. Я посмотреть хотел, как ты отреагируешь. Ты же на нее надышаться не можешь.
– Я что, на гитаре играю? – обрадовался я.
– Нет, ещё не играешь. Тебе же батя её только месяц назад подарил.
– Стоп. С этого места поподробнее. Ты хочешь сказать, что я тайком от Поли и Эльвиры встречаюсь с отцом. Так?
– От кого тайком?
– От матери с бабушкой.
– А. Да, встречаешься.
– Давно?
– Года два.
– А почему тайком?
– Ну, ты что, бабку свою не знаешь?
– Познакомился сегодня, нормальная вроде тётка.
– Нормальная? Ты в своём уме? – спросил меня Славка, округляя глаза.
– Ты забыл? Я не помню ничего.
– Ой. Прости. Она же Шапокляк.
– В смысле?
– Мы с тобой её так зовём за вредность.
– Понял. Поверь, она не со зла.
– Ужин! – раздался из коридора голос буфетчицы. У меня уже рефлекс выработался на него, как у собаки Павлова.
– Спасибо тебе, Славка, что зашёл, – я протянул ему руку. – Поверь, я очень дорожу нашей дружбой. Друзья детства – это на всю жизнь.
– Эк тебя угораздило, – сочувственно пробормотал Славка, пожал мне руку и пошёл к выходу. Взгляд его, обращенный на меня, чем-то неуловимо напоминал бабушкин. Похоже, он тоже под впечатлением и считает, что у меня чердак потек. Ну да ладно, что ж делать. Привыкнет постепенно. А мне информация как воздух сейчас нужна. Кого мне еще расспрашивать, как не друга.
– Приходи ещё, – попросил я.
– Хорошо, – отозвался Славка, выходя из больницы.
Николаева и товарищей в холле уже не было. Я пошаркал в палату.
Сегодня был очень насыщенный день в плане информации. Но источник бед Пашки Ивлева так и не проявился. Судя по тому, что рассказал Славка, Тимур и его команда доставляли, конечно, пацанам неприятности, но на повод для суицида никак не тянули.
Новая версия, показавшаяся мне перспективной, называлась «Батя».
Я дошаркал до палаты. Ужин уже стоял на тумбочке. Иван допивал чай. Сытый домашней едой Митрич к больничной еде даже не притронулся.
Так, что тут у нас на ужин? Чай, коржик и пюрешечка с подливкой. А мясо где? Нету мяса? Наверное, здесь так положено. Хлеб? Вот, аж два куска.
Я поел быстро, но без удовольствия. В коржике, на мой вкус, было слишком много соды. Пюрешку картофельную трудно испортить, но подливка местному повару явно сегодня не удалась.
– Вань, а ты знаешь что-нибудь про моего отца? – сел я на своей койке лицом к соседу.
– Слышал что-то, – ответил милиционер лениво.
– Что?
– Зачем тебе?
– Версию проверяю.
– Какую? – сразу сел в кровати Иван.
Я наклонил к нему голову поближе и спросил:
– А ты знал, что я два года тайком от своих с отцом встречаюсь?
За спиной что-то упало. Мы резко обернулись.
В дверях палаты стояла моя мать. У ее ног лежала авоська, по всей видимости, с моим ужином.
Глава 5.
Четверг, 11.02.71 г. Святославская городская больница.
Она смотрела на меня, как на предателя. Я встал, поднял авоську. Проверил, не разбилось ли там чего. Дал ей время осмыслить происходящее. Взглянул мельком на Ивана, он старательно прятал глаза.
Я взял мать за локоть и молча повёл её в холл к подоконнику.
– Для меня это такая же неожиданность, – начал я издалека. Она молчала. – Тема отца у нас табу?
Она нехотя кивнула.
– Почему?
– Потому что предателей не прощают! – пафосно заявила она.
– Что он сделал? Кого предал? – спросил я как можно нейтральней.
– Меня. Инну. Тебя.
– Мне хотелось бы узнать, что между вами произошло, – я взял её сзади за руку чуть выше локтя. Запрещённый цыганский прием. Человек от этого волю теряет.
– Он бросил нас! – сказала возмущенно мать и замолчала. Я решил, что он ушёл к другой женщине. Но матушка продолжила – Уехал изыскателем в Якутию.
– Ну, это не бросил! – постарался как можно мягче возразить я. – Это, уехал в длительную командировку.
– Слишком длительную! А потом там и остался!
– В Якутии? Он и сейчас там живёт?
– Не знаю.
– Почему ты не поехала за ним?
– Куда?! В Якутию?
– Ну, не знаю. Там же, наверняка, есть какие-то посёлки. Люди же там как-то живут.
– Понятия не имею, как они там живут!
– То есть, ты даже не попробовала к нему поехать? Даже летом?
– А должна была?
– Ну, не знаю, – наивно-невинно начал я. – Как там говорят: муж – иголочка, жена – ниточка. Куда иголочка, туда и ниточка.
– Мама сказала, туда ехать девять тысяч километров, зима восемь месяцев в году. Там маленький поселок, до ближайшего города четыреста километров, вода в реке, туалет на улице.
– Мама сказала, – пробормотал я. Всё понятно. – И ты испугалась.
– А не должна была? – спросила она с вызовом.
– Ты же не одна там была бы.
– Конечно! С маленькими детьми.