Ревность
Шрифт:
– Иногда я ложусь здесь и читаю в ожидании поезда. Когда он проносится мимо, кажется, что земля разрывается в клочья.
Холодный сентябрьский ночной воздух вползал в рукава его рубашки, он дрожал.
– Ты что, хочешь умереть? Она засмеялась.
– Да нет, черт меня побери! – Она пошла дальше, и он последовал за ней с таким чувством, что у него нет выбора.
В следующую пятницу каждой паре партнеров в биологической лабораторной работе был предоставлен эмбрион поросенка для препарирования, и тут-то Дэвид понял, что совершил ошибку. Надо было искать другие способы познакомиться с Шон Мак-Гарри.
Она
– Маленький славный поросеночек, – усмехнулась она. – Можно я его подготовлю?
Дэвид проглотил слюну.
– Будь моим наставником, – сказал он.
Шон положила поросенка на спину и привязала один конец бечевки к его правой передней ноге. Она пропустила бечевку под поддоном и привязала другой ее конец к левой передней ноге. Очевидно, она делала это не впервые. Он старался сконцентрировать внимание на ее руках. У нее были длинные пальцы и очень короткие ногти, но не обкусанные, а аккуратно остриженные, мягко закругленные на концах. Он решил, что они прекрасны, хотя еще пару дней назад никак не стал бы любоваться короткими ногтями без маникюра. Он принудил себя снова сосредоточиться на поросенке. Шон привязала его задние ноги точно так же, как она это сделала с передними. Теперь поросенок был распростерт перед ними кверху животом. Дэвид скорчился.
Шон подала ему скальпель.
– Почему бы тебе не сделать первый надрез?
Он помотал головой. Никакие муки ада не заставили бы его всадить скальпель в этого поросенка.
– Лучше ты, – сказал он.
Она пожала плечами. Затем оттянула кожу возле пуповины и сделала надрез.
– Сейчас нам нужна только небольшая дырочка, чтобы в ней поместились кончики диссекционных ножниц, – пояснила она.
Он смотрел сверху на ее голову, пока она засовывала ножницы под кожу поросенка, потом она начала резать. На границе обзора, краем глаза он видел, как ее пальцы отделяют кожу поросенка от мяса. Его прошиб пот. Она наклонилась вперед, внимательно изучая результаты своих действий, и он успел придержать прядь ее волос прежде, чем она упала в поддон.
– Спасибо, – засмеялась она закидывая волосы назад. – К ним всегда липнет всякое дерьмо. – Она постучала кольцами ножниц по тыльной стороне его пальцев. – Следующий надрез за тобой. Я не жадная.
– Я не могу этого сделать. – Он решил, что лучше сказать ей это сейчас, пока они не очень углубились в поросенка.
– Что ты имеешь в виду?
– Меня стошнит.
Она мрачно посмотрела на него.
– Дэвид, поросенок – это самое приятное существо из всех, кого нам придется здесь вскрывать.
Он покачал головой.
– Почему ты выбрал этот класс?
– Чтобы быть рядом с тобой. – Нужно было выбрать какой-нибудь дополнительный предмет.
– Но ведь это занятия повышенной трудности, для продвинутых студентов. Ты мог выбрать геологию или что-нибудь в этом роде.
– Мне нужно выйти. – Его грудь сдавило. Он не мог набрать воздуха в легкие.
Она отложила ножницы и положила руку на его плечо.
– Расслабься, – сказала она. – Все в порядке. Мы даже не успели как следует разделать этого толстого педераста. – Он отодвинулся от стола.
– Ты ведь специализируешься не по биологии?
– Журналистика, – признался он. Она с улыбкой покачала головой.
– Ладно. Считай, что сегодня тебя пронесло. Я закончу препарировать одна. Тем более, что для меня это большое удовольствие. А после этого ты скоренько уносишь отсюда свою задницу. Договорились? Я имею в виду, Райдер, что ты здесь – как рыба на суше.
Она снова начала резать, а он созерцал совершенно гладкую прядь ее волос.
– Я думаю, есть что-то хорошее в том, что ты не хочешь резать этого поросенка, – рассуждала она в процессе работы. – Когда-то меня это тоже беспокоило: приносить в жертву жизни этих малышей ради нашей пользы. Но это необходимо. Я сама не сразу это поняла. Можно, конечно, использовать всякие чучела, но это не то.
Шон продолжала болтать, а он тем временем влюблялся в нее.
Наконец она подняла на него взгляд.
– Ты красивый парень, Дэвид, – произнесла она, ее пальцы все еще продолжали работать.
– Спасибо.
– Мне легко представить тебя рядом с королевой, повисшей на твоей руке. Чего я не могу, так это представить рядом с тобой себя.
– Почему?
– Мы принадлежим к разным мирам. Я не имею в виду биологию и журналистику. Просто я никогда не имела дела с парнями, у которых такие короткие волосы… никогда. Ты понял, что я имею в виду? К тому же я немного посвободнее тебя. Ты какой-то напряженный.
– Это не так. – Ему хотелось защититься. – Я очень расслабляюсь, когда мне не приходится резать свиней или пересекать реку по качающемуся бревну.
Она улыбнулась, и на ее щеках появились ямочки, похожие на маленькие звездочки.
– Тебе когда-нибудь приходилось иметь дело с девушкой, которая не брала бы инициативу на себя?
– Конечно. – Он понимал, что его оскорбляют, но, по правде говоря, девушки, не бравшие инициативу на себя, имели основания пожалеть об этом. – Я хочу иметь дело и с тобой тоже. И не только в библиотеке. Завтра вечером. Как раз будет кино в зале учебного корпуса.
– Хорошо.
Он победно улыбнулся.
– Но с одним условием. Ты посмотришь – действительно посмотришь – на то, что я сделала с поросенком. Давай я все тебе объясню. Тогда страх пройдет.
Он принудил себя посмотреть вниз и увидел, что она вырезала все лоскутки кожи, которые придавали поросенку достойный вид, извлекла из уютного вместилища его тела расчлененные куски и обрезки и пришпилила их к поверхности поддона.
– Хорошо, – весело произнесла она. – Начнем с внутренних органов. Ты знаешь, что это такое, не так ли? – Она пошевелила зондом скользкие червеобразные кишки, и он закрыл глаза.
Он услышал, как она отодвигает посудину на другой край стола.
– Я вижу, ты и правда не можешь. Он покачал головой.
– У меня неплохо получаются некоторые другие вещи.
Она улыбнулась.
– Готова поспорить, что это так. Зайдешь за мной завтра в семь?
Они сидели рядом в зале и смотрели «Короля сердец»; только тут он почувствовал себя с ней совсем легко. Он переплел ее пальцы со своими, она склонила голову ему на плечо. Сегодня на Шон были длинные джинсы, сильно потрепанные внизу, она сидела, подогнув под себя босые ноги. На ней была блузка из индийской набивной ткани и сережки из ракушек морского гребешка. Она источала богатый сумеречный запах, экзотический, почти духовный; так пахнет в церкви.