Револьвер для адвоката
Шрифт:
Присяжные, казалось, не совсем понимали, что делать, закончилось все или еще нет. Наконец один храбрец встал, вскоре за ним потянулись остальные, и присяжные гуськом вышли через заднюю дверь.
Кристина Медина осталась сидеть за столом обвинения, опустив голову. Поверженная. Судья отложил заседание на день и покинул зал суда. А я свернул и убрал свой испорченный платок.
2
Планировалось,
Свернув направо на Первую, я увидел припаркованные вдоль тротуара «линкольны». Словно в траурной процессии, в ряд стояли шесть машин, а водители, ожидая клиентов, кучковались на тротуаре. Говорят, подражание – лучший комплимент. С тех пор как на экраны вышел фильм «Линкольн для адвоката», неожиданно объявилось множество адвокатов, предпочитающих «линкольны». Что одновременно и тешило мое самолюбие, и раздражало. Вдобавок ко всему, за последний месяц я по крайней мере трижды садился не в ту машину.
На этот раз ошибки быть не должно. Спускаясь с холма, я вытащил мобильник и позвонил Эрлу Бриггсу, своему водителю. Я его видел – он стоял прямо по курсу. Он сразу ответил, я попросил открыть багажник и отключился.
Заметив открытый багажник в третьем по счету «линкольне», я понял, что мне туда. Дошел до места, поставил под ноги портфель и снял пиджак, галстук и рубашку. Под рубашкой у меня была футболка, поэтому помех транспорту я не создал. Из стопки запасных сорочек, которые лежали в багажнике, я выбрал рубашку из плотной хлопчатобумажной ткани бледно-голубого цвета, развернул ее и стал надевать.
От компании прохлаждающихся водителей отделился Эрл. Почти десять лет он периодически брал на себя роль моего водителя. Всякий раз, попадая в неприятности, он обращался ко мне за помощью, а потом отрабатывал гонорар. Впрочем, сейчас он расплачивался не за свои проблемы. Я разобрался с лишением права выкупа закладной у его матери: все уладил, и она не осталась на улице. А Эрл взамен шесть месяцев меня везде возил.
Испорченную рубашку я накинул на крыло автомобиля. Он ее забрал и осмотрел.
– Ого! Кто-то пролил полный стакан «гавайского пунша»?
– Что-то вроде. Давай уже, поехали.
– Я думал, заседание на весь день.
– Я тоже так думал. Но все меняется.
– И куда теперь?
– Сначала заскочим в «Филипп».
– Без проблем.
После короткой остановки у закусочной на Аламеда-стрит я попросил Эрла повернуть на запад. Затем мы остановились у Менора-мэнор, что возле парка Ла-Брея в районе Фэрфакс. Я сказал, что вернусь примерно через час, взял портфель и вышел. Свежую рубашку я заправил, но галстук пристегивать не стал. Он был без надобности.
Менора-мэнор – пятиэтажный дом для престарелых в западной части Фэрфакса на улице Уиллоуби. Отметившись в регистратуре, я поднялся на лифте на четвертый этаж, сообщил женщине за стойкой, что у меня юридическая консультация с клиентом Дэвидом Зигелем, и попросил нас не беспокоить. Эта приятная женщина привыкла к моим частым визитам. Она кивнула в знак одобрения, и я прошел по коридору к комнате 334.
Войдя, я закрыл дверь, предварительно повесив на ручку знак «Не беспокоить». Дэвид Зигель, по прозвищу Законник, или попросту Зак, лежал на кровати, вперив взгляд в экран привинченного к дальней стене напротив кровати телевизора, из которого доносились приглушенные звуки. Тонкие бледные руки покоились поверх одеяла. Из трубки, подающей кислород к его носу, слышалось тихое шипение. Увидев меня, он улыбнулся:
– Микки.
– Зак. Как ты себя чувствуешь?
– Как и вчера. Ты что-нибудь принес?
Отодвинув от стены кресло для посетителя, я сел в поле зрения собеседника. В восемьдесят один год подвижностью он не отличался. Я открыл на кровати портфель и развернул его, чтобы Зигель мог достать то, что внутри.
– Французский дип-сандвич из «Филиппа». Пойдет?
– Ну и ну, – отреагировал он.
Менора-мэнор было безупречным заведением, и под предлогом юридической консультации я немного обходил правила. Зак скучал по тем местам, где он едал за пятьдесят лет работы адвокатом в центральной части города. И я был рад доставить кулинарное наслаждение бывшему партнеру моего отца. Зигель был стратегом, тогда как отец был солистом, исполнителем, воплощал эти самые стратегии в суде. Отец умер, когда мне было пять. И Зак остался со мной. Он ходил со мной, мальчишкой, на футбол, а когда я стал постарше, отправил на юридический факультет.
Год назад, проиграв на выборах окружного прокурора, погрязнув в скандалах и практически уничтожив самого себя, я пришел к нему. Я хотел понять, что делать со своей жизнью, и Зак оказался рядом. Наши встречи действительно были законными консультациями между адвокатом и клиентом, только сотрудники регистратуры не понимали, что клиент – я.
Я помог ему развернуть сандвич и открыл пластиковый контейнер с соусом. Еще нам завернули в фольгу нарезанный ломтиками соленый огурец.
Откусив первый кусочек, Зак улыбнулся и сделал жест своей тощей рукой, словно одержал великую победу. А я расплылся в улыбке. Мне нравилось приносить ему вкусности. У Зигеля было два сына и куча внуков, но они заходили только по праздникам.
Как говаривал Зак:
– Ты им нужен, пока они не нужны тебе.
При встречах мы в основном обсуждали дела. Зак бесподобно предсказывал планы стороны обвинения. И хотя в этом столетии он ни разу не заходил в зал суда, а Уголовный кодекс со времен его практики уже переписали, это не имело значения. Базовый опыт у него имелся, а искусством игры он владел всегда. Свои приемы он называл ходами: двойной слепой ход, ход с мантией судьи и так далее.