Револьвер для адвоката
Шрифт:
– Только подумай, – начал Зак, – прошлой осенью в какой-то момент ты почти победил на выборах. А теперь рыщешь в суде первой инстанции в поисках подачки.
С возрастом Зак подрастерял большую часть социальных навыков, которые в ходу в приличном обществе.
– Спасибо, Зак, – поблагодарил я. – Всегда можно на тебя рассчитывать. Рассчитывать на честное и точное мнение по поводу моей жизненной участи. Не расслабишься.
Законник Зигель поднял свои костлявые руки, – очевидно, в знак вины.
– Я
– Ну да, конечно.
– Тогда расскажи, как поживает твоя дочь?
Уж так устроена голова Зака. Иногда он не мог вспомнить, что ел на завтрак, зато, похоже, навсегда запомнил, что год назад я проиграл намного больше, чем просто выборы. Тот скандал стоил мне любви, общения с дочерью и возможности склеить разбитую семью.
– Ничего не поменялось. Давай не будем все по новой, – попросил я.
Я опять почувствовал вибрацию и проверил телефон. Пришло сообщение от Лорны. Она догадалась, что я не беру трубку и не слушаю голосовые сообщения. Специфический текст сразу привлек мое внимание:
«Позвони, когда сможешь. 187».
В Уголовном кодексе этот номер обозначал убийство. Нужно идти.
– Знаешь, Микки, я завожу о ней разговор только потому, что ты упорно молчишь.
– Я не хочу об этом разговаривать. Слишком больно, Зак. Каждую пятницу вечером я напиваюсь, чтобы проспать всю субботу. Понимаешь?
– Нет, не понимаю. Зачем напиваться? Ты не сделал ничего плохого. Просто выполнял свою работу, защищал того парня, Галловея. Или как там его звали.
– Я напиваюсь в пятницу, потому что именно по субботам я встречался с дочерью. Того парня звали Галлаэр, Шон Галлаэр. Погибли люди, Зак, погибли из-за меня. То, что я делал свою работу, – не оправдание. За этим нельзя так просто спрятаться: парень, которого я оправдал, раздавил на перекрестке двух человек. Да и в любом случае мне пора.
Я встал и покрутил перед ним телефоном, словно демонстрируя причину спешки.
– Что? Я не видел тебя целый месяц, а ты уже уходишь? Я даже сандвич не доел.
– Мы виделись в прошлый четверг, Зак. Я зайду на следующей неделе. А если не получится, то через неделю. Держись и не падай духом.
– Не падать духом? В смысле?
– В смысле – помни, что у тебя есть. Как-то раз мне такой совет дал сводный брат, коп. Доедай сандвич, пока его не отобрали.
Я отправился к двери.
– Эй, Микки Маус!
Я обернулся. Этим именем Зак одарил меня, когда я был еще новорожденным. Обычно я просил его так меня не называть.
– Что?
– Твой отец всегда называл присяжных «богами вины». Помнишь?
– Ну да. Они ведь
– К тому, что куча народа судит нас каждый день, за каждый наш шаг. Богов вины предостаточно. Не стоит увеличивать их количество.
– Сэнди Паттерсон и ее дочь Кэти, – не смог удержаться я.
Похоже, Зака мой ответ сбил с толку, он не вспомнил имена. А вот я их никогда не забуду.
– Мать и дочь, которых убил Галлаэр. Вот мои боги вины.
Я закрыл за собой дверь и повесил на ручку знак «не беспокоить». Может, он успеет проглотить сандвич, пока медсестры не решат его проверить.
3
Вернувшись в «линкольн», я позвонил Лорне Тейлор, и она произнесла слова, которые всегда вонзались в меня палкой о двух концах. Слова, которые будоражили и отпугивали одновременно:
– Микки, если хочешь, можно взять дело об убийстве.
От одной только мысли о таком деле бурлила кровь. И причин тому множество. Прежде всего убийство – самое ужасное из существующих преступлений, что влекло за собой самые высокие ставки. Чтобы защищать подозреваемого в убийстве, нужно быть в числе первых в нашей профессии. Чтобы получить дело об убийстве, нужно иметь определенную репутацию, которая ставила тебя в число первых в нашей профессии. И более того, здесь крутились деньги. Защита подозреваемого в убийстве – вне зависимости от того, доходит дело до суда или нет – процесс трудоемкий и дорогой. Если ведешь дело об убийстве и у клиента водятся деньжата, то вероятнее всего отобьешь год работы.
Обратная сторона медали – это клиент. У меня нет ни тени сомнений, что невиновных тоже обвиняют в убийстве, однако в большинстве своем полиция и прокуроры делают все правильно, и остается лишь торговаться и пытаться скостить срок или улучшить условия наказания. К тому же весь процесс приходится сидеть рядом с человеком, который отнял чью-то жизнь. Что всегда неприятно.
– Есть подробности? – спросил я.
Устроившись на заднем сиденье автомобиля, я приготовил на откидном столике блокнот. Эрл направлялся в центр города по Третьей, самым коротким путем к району Фэрфакс.
– Звонок поступил из Центральной мужской тюрьмы. Парень по имени Андре Лакосс сказал, что прошлой ночью его арестовали за убийство, и он хочет тебя нанять. Но только послушай: я поинтересовалась, кто тебя порекомендовал, и он ответил, что та женщина, в убийстве которой его и обвиняют. Она ему сказала, ты самый лучший.
– Кто она такая?
– А это вообще странно. По его словам, ее зовут Жизель Деллинджер. Я прогнала это имя по нашей базе, оно нигде не упоминается. Ты никогда не представлял ее интересы. Я не знаю, как она узнала твое имя, да еще и успела порекомендовать тебя до того, как ее, предположительно, убил позвонивший нам парень.