Революции. Очень краткое введение
Шрифт:
Более того, даже, там, где диктаторов свергали дальнейший путь был полон трудностей. В Тунисе, самой, мирной из четырех стран, исламистская партия «Ан-Нахда» заключила соглашение о разделе власти со светскими партиями, а в разработке новой конституции принимали участие главные политические силы страны. Однако даже там сотрудничество было ослаблено убийством популярных светских политиков, и нет гарантии, что демократия упрочит свои позиции в этой стране.
В Ливии светская, племенная и исламистская милиции действуют независимо друг от друга, бросая вызов попыткам создать силы национальной безопасности, которые, находились бы под гражданским контролем. Многие города страдают от милицейского насилия и политических убийств, включая нападение на дипломатическую миссию США в Бенгази и убийство американского посла. Новые законы, запрещающие всем, кто служил при Каддафи в правительстве Ливии, занимать посты в новом режиме, привели к отставке нескольких министров, и встал вопрос, где взять опытных чиновников. Может пройти много месяцев, прежде чем Ливия сформирует правительство, которое возьмет на себя полную ответственность за положение дел в стране.
В Египте события шли по типичной революционной траектории, от медового месяца до поляризации, а затем контрреволюции. После взрыва ликования и появления множества новых политических партий, сопровождавших отставку Мубарака, политика свелась к борьбе за власть между двумя самыми организованными группировками египетского общества — армией и «Братьями-мусульманами». Светские либеральные группировки, несмотря на важнейшую роль, сыгранную ими на начальном этапе, не имели широкой поддержки или» общенациональной организации и были вытеснены на обочину политической-жизни. Когда кандидат «братьев-мусульман» Мохаммед-Морси выиграл на первых свободных президентских выборах, он дал понять, что намерен ввести исламистов в парламент, суды и конституционную комиссию и лишить армию ее роли в политической жизни. Это вызвало протесты населения и ответные действия со стороны военных. Сыграв на растущих опасениях, что «Братья-мусульмане» собираются установить фундаменталистский исламский режим, и при значительной народной поддержке армия сместила Морси и ввела режим чрезвычайного положения, чтобы восстановить правление военных. Атака армии на «братьев» привела к нескольким сотням человеческих жертв, и вероятным результатом этих событий, до тех пор пока не установится более стабильный режим, станет появление еще более радикальных исламистских группировок и рост насилия.
Наконец, в Йемене, где бывший персоналистский правитель Али Абдулла Салех покинул свой пост, его преемник пытается сформировать стабильное правительство и сохранить контроль над страной. Появились сотни новых партий, оживились региональные сепаратистские движения. Радикальные исламистские группировки создают опорные пункты в провинциях (где они служат мишенью для американских беспилотников, что еще больше усиливает оппозиционные настроения). Трудно понять, что происходит в Йемене: создается ли здесь постепенно новое центральное правительство или страна медленно сползает в хаос.
Иначе говоря, еще слишком рано судить о том, к какому результату приведут арабские революции 2011 г., однако можно с уверенностью констатировать, что в ближайшее время они, как и все революции, будут разворачиваться, демонстрируя неутихающую борьбу за власть между радикалами и умеренными, ключевую роль иностранного вмешательства и проблемы с установлением центральной власти в мятежных провинциях. И пройдут годы, прежде чем неопределенность уступит место прочной власти.
ГЛАВА 11
Будущее революций
В 1979 г., когда я учился в аспирантуре, произошли никарагуанская и иранская революции, которые взволновали и меня, и моих коллег. Революции казались нам чем-то удивительным, однако в то же время мы спрашивали себя, произойдут ли в ближайшие годы еще какие-нибудь революции. В конце концов, почти не осталось монархий и империй, в которых они главным образом происходили, а централизованные партии-государства, такие как коммунистические режимы, казалось, имели к ним иммунитет. А пока продолжалась холодная война, диктатуры, подобные иранской и никарагуанской, скорее всего, должны были находить решительную поддержку со стороны Соединенных Штатов.
Однако последующие годы были заполнены революциями. Самые известные из них — революция против апартеида в Южной Африке, филиппинская революция «власти народа», свергнувшая Фердинанда Маркоса, революция польской «Солидарности», чехословацкая «бархатная революция» и другие антикоммунистические революции в Восточной Европе и Советском Союзе, маоистская революция в Непале; «оранжевая революция» в Украине и арабские, революции 2011 г.
В десятилетия, прошедшие после 1980-х гг., революции продолжали оказывать влияние на мировую политику. Распад Советского Союза был столь же значимым событием, как и крушение Российской, Германской и Австро-Венгерской империй после Первой мировой войны. Многочисленные успехи «цветных революций» знаменовали появление убедительной новой модели ненасильственного сопротивления и смены режима. Революции, прокатившиеся в 2010–2012 гг. по Северной Африке и Ближнему Востоку, изменили отношения между Соединенными Штатами, арабскими государствами и Израилем, господствовавшие в этом регионе в течение нескольких десятилетий.
Заметный сдвиг произошел и в доминирующем типе революций. События в Никарагуа и Иране стали последними примерами революций, во время которых к власти приходили движимые идеологиями радикальные режимы. С тех пор революции обычно порождали слабые демократии или прагматичные полуавторитарные режимы. Недавние революции также чаще всего носили ненасильственный характер, хотя примеры Непала, где партизанское движение сражалось за смену правительства, и Сирии, где тысячи людей погибли в борьбе против режима Асада, показывают, что насильственные революции все еще происходят.
Какое будущее ждет революции? Как и прежде, они будут происходить там, где совпадут пять условий, приводящих к коллапсу режима:; экономический или фискальный кризис; раскол и отчуждение элит от режима; коалиция групп населения, которых волнуют разные проблемы; появление убедительного нарратива сопротивления; и благоприятная для революционных преобразований международная обстановка. Эти условия, вероятнее всего, сложатся в странах, расположенных к югу от Сахары. В них наблюдается быстрый рост населения, а власть представлена или персоналистскими режимами, или слабыми и коррумпированными демократиями. Авторитарные лидеры на Ближнем Востоке, в Центральной Азии, а также на юге и юго-востоке Азии тоже станут уязвимыми, когда их богатств, накопленных с помощью эксплуатации природных ресурсов, не будет хватать для поддержания патронажных режимов. Даже в коммунистическом Китае наблюдаются признаки всех пяти условий, хотя и неясно, составят ли они комбинацию, которая приведет к внезапному краху режима, или будут накапливаться постепенно и таким образом, что приведут к «переговорной революции» когда в ответ на рост народного недовольства будут проводиться реформы, преобразующие власть и ее роль в обществе.
Еще одним историческим уроком следует считать то, что от большинства революций нельзя ожидать немедленных результатов в виде стабильных демократий. Революции порождают новые трудности и новую борьбу за власть. Большинство революций, включая даже Американскую революцию 1776 г., принимали по ходу своего развития несколько конституций, осуществляли дискриминацию меньшинств, приводили к власти слабые правительства или скатывались назад, к авторитаризму, прежде чем вставали на путь, который вел к прочной демократии.
Когда-нибудь все страны мира будут иметь стабильные, жизнеспособные, свободные от дискриминации и справедливые режимы. Тогда, наверное, революции отойдут в прошлое, наподобие героических сказаний о войнах и рождении государств и народов. Но нам еще предстоит проделать долгий путь, чтобы этот день настал. В последние годы число стран, придерживающихся демократических принципов, уменьшается. Поэтому мы еще будем наблюдать, как люди мобилизуются, чтобы свергнуть свои правительства во имя социальной справедливости и новых политических институтов.