Революционер
Шрифт:
Он вытащил из конверта небольшую пластиковую карточку и продемонстрировал её нам. На ней была написана одна цифра — 9.
— Что это значит? — спросил Добб, вспомнив, что с официальной частью покончено.
— Это — номер вашего маршрута. Вы его обязаны назвать на том конце. Обратный маршрут должен быть таким же.
У меня вдруг закрались подозрения. Я внимательно рассматривал карточку в лапе у генерала, даже чуть прищурившись.
— Товарищ генерал, разрешите обратиться.
— Слушаю тебя внимательно.
— А вы уверены, что это не шесть?
— Я не должен был знать номера вашего маршрута, сержант! — рявкнул змей, и развернул к себе карточку, раз уж я разгласил тайну. Добб и Терминатор неодобрительно на меня посмотрели, как будто я только что сделал самую очевидную глупость в своей жизни.
Змей внимательно осмотрел карточку на предмет хоть каких-то указателей: точек, подчёркиваний, может даже стрелочек. Но карточка содержала в себе только цифру.
— Твою дивизию, — выругался змей, — знал, что кошакам ничего доверить нельзя! Они забыли метку!
— Мы можем посмотреть маршруты? — поинтересовался доберман, постепенно осознавая, в какую глупость мы только что влипли.
— Карту вам дадут на выходе из вокзала. У всех маршрутов одно место назначения — станция метро «октябрьские поля » — там расположен хорошо охраняемый институт изучения атомной энергии. В любом случае, — змей протянул мне карточку между двух пальцев, — Это ваш ключ внутрь заведения. Этим двоим не давай — слишком много метала и магнитных полей — могут размагнитить.
— Есть, — охотно отрапортовал я, принимая карточку из лап генерала и пряча её в разгрузку. Теперь до меня дошло, зачем я был нужен.
— Желаю вам удачи, бойцы. Помните, что вы понесёте с собой груз, ценнее и опаснее всего вашего состава — постарайтесь его не похерить по дороге и — ради всего святого — не отдавайте его малой кровью.
Мы снова вытянулись по стойке смирно перед генералом. Лениво отдав нам честь, он вышел из операционной, где и проводил встречу с нами.
Сразу, как только он вышел, к нам заглянули уже два знакомых пса и снова куда-то нас повели — на этот раз кардинально в другую сторону — наверное, к выходу. Но, в отличие от первого похода, они с нами заговорили.
— Задание получили?
— Да, только что, — на правах старшего отвечал я.
— Значит, всё отлично. Наверху вас ждёт машина — в бардачке карта и некоторые инструкции.
Я посмотрел на Добба и поднял лапу в знак радости — пёс, улыбаясь, дал мне пять.
— Не спешите радоваться, — продолжил второй провожатый, — то, что вы покатаетесь ещё ничего не значит. Бензина для вас нашли в полтора конца — то есть до места вам хватит, а вот обратно — не очень. Я могу вам посоветовать только одно — гнать под сотню или больше. Так расход меньше.
Действительно, не до радости. Я посмотрел на Добермана и тот кивнул: мол, могу и сотню, если позволят, то и больше. Он у нас был единственный водитель: мои навыки оставляли желать лучшего, и вообще я умел водить только в теории, а песец вообще не любил водить. Он любил кататься.
— Вижу, вы уже не радуетесь, — продолжил пёс, — что же, вот вам ещё бочка дёгтя в ложку мёда: большинство дорог заминированы. Причём зачастую так, что отклонитесь вы от маршрута хоть на пятнадцать метров, и взлетите на воздух быстрее, чем успеете сказать «Бум». Более того, ради безопасности в данный момент заминирована и машина — но заряд будет сброшен, как только вы заведёте машину.
— Ещё плохие новости? — поинтересовался я, пока я не решился на это безумие.
Пёс впереди нас пожал плечами с лёгкой улыбкой.
— Что знал — рассказал. Могу дополнить лишь то, что вам везти на себе почти что ядерную бомбу, так что аккуратней с грузом.
Я промолчал. С каждой минутой у меня нарастало желание отказаться от этого мероприятия, но гордость не позволяла — уж слишком большая важность, уж больно хотелось выпендриться потом перед сослуживцами — получить большой отпуск, а, может, и новое звание…
Псы вывели нас на улицу Москвы, сразу за вокзалом. На приезд самой большой армии в мире всегда был большой ажиотаж — торгаши, репортёры, студенты и просто желающие присоединиться собирались у ворот вокзала в ожидании своих героев и защитников. Помниться мне, я однажды вырвался в первом эшелоне к этой толпе, и меня замучили вопросами. Уже не помню, что мы такого сделали, но журналистов забыть невозможно.
На этот раз мы вышли тихо и неприметно — псы проводили нас к обещанной машине и выдали ключи доберману. Это был добротный военный внедорожник с открытым верхом и усиленный наверху широкими стальными трубами. У него был небольшой кузов и лёгкий тент над ним. Пока он не завёлся, я решил в машину не садиться.
И точно — как только движок зарычал и доберман махнул нам лапой, чтобы мы садились — из широкой выхлопной трубы вывалилась фугасная граната с выдернутой чекой. Теперь в машине мне казалось намного уютнее — я запрыгнул на переднее сидение, не открывая дверь, сзади в кузов плюхнулся терминатор, чуть просадив нам подвеску.
– У нас восемь секунд, чтобы смотаться отсюда! — заорал я, тряся добермана. Пёс дёрнул передачу на вторую, выжал гашетку в пол, и машина пулей улетела подальше от гранаты. Позади нас грохнул довольно мощный взрыв, который доберман наблюдал в зеркала заднего вида.
— Отличная, мать их, мотивация! Что это было?
— Лимонка! Из выхлопной трубы вывалилась! — сказал терминатор, перебираясь на заднее сидение. Машину потряхивало на ухабах и неровностях старого асфальта.
— Штурман, давай курс! — крикнул Добб, стараясь перекричать рычащий движок. На спидометре было уже далеко за сотню — такой прыти от старой техники никто из нас никак не ожидал.
Я кулаком открыл бардачок и вытащил оттуда сложенную в девять раз карту Москвы. Огромную бумажку пришлось расстелить по лобовому стеклу, чтобы её не выдувало у меня из лап ветром. Я нашёл на ней красную ленту, отмеченную девятым номером, и примерно прикинул, как мы едем и куда дальше.