Революционер
Шрифт:
— И в чём подвох? — прямо спросил доберман.
— Мне нужны лучшие, как я уже говорил. Ваша задача будет простая — в Москве вы возьмёте с собой Терминатора в качестве огневой поддержки и сходите за… — Шакал замолчал, почесав подбородок, — За ураном.
— За чем?! — дружно воскликнули мы.
— Вы не ослышались, дорогие мои. За ураном.
Я сжал зубы. Хорошо, что он предупредил сейчас, иначе окончательно бы испортил нам всю увольнительную. Баснословная стоимость даже грамма урана привлекла бы к нам такое внимание, что ввек не отстрелялись бы.
— Сколько? И почему не предупредили Терминатора? — стал уточнять Добб, но я перебил его.
— Эй, ты чего так сразу соглашаешься? — выпалил я, ударив его по груди.
— Ты же знаешь закон: приказы не обсуждаются.
— Точно, — подтвердил шакал, — Но это пока не приказ. Приказом это станет, если вы согласитесь.
— Тогда я повторю главный вопрос: сколько урана мы повезём и — главное — как.
— К сожалению, Москва пока не ответила, дадут вам машину или нет, но я бы не советовал вам на это рассчитывать. Урана там совсем не много, чтобы кто-то из вас, даже ты, — он кивнул на меня, — надорвался.
— Что с безопасностью? О нас кто-нибудь позаботится?
— Да, но главная задача у вас — позаботиться об уране. Он нам будет очень-очень нужен, на ближайшие полгода. Что касается вас — да. Обеспечат всем необходимым — препаратами, защитой, масками. Сейчас будете смеяться, но при этом вам лучше не вызывать подозрений и вообще вести себя как обычно. Операция не утверждена штабом, и всё это — большой военный эксперимент. Если всё получится, то железные дороги пойдут в гору и мы в кои-то веки сможем восстановить нашу державу!
— А если нет? — спросил я.
— Тебе в лучшем случае или в худшем?
— В лучшем.
— В лучшем случае, вы будете тащить этот состав волоком до Владивостока.
Доберман присвистнул от негодования.
— Лучше бы этот эксперимент удался.
— Да, все об этом так и мечтают.
— А в чём суть-то? — решил спросить я, но командир лениво отмахнулся от меня лапой.
— Скажу пока только одно — ящеры умудрились раздобыть где-то паровоз покрупнее этого, — он похлопал по железной стенке кабины, — А ходят слухи, что они вообще его сделали с нуля. Но всё — не суть важно. Когда приедете, вы это увидите воочию, и я уверяю вас, что зрелище того стоит.
Состав сильно дёрнуло, и поезд стал набирать скорость. Выглянув в окно, я увидел мелькающие у пути столбы.
— Электричество! — сказал я.
— Да. Значит уже скоро. Теперь слушайте меня внимательно, потому что повторять три раза я не буду.
Добб кивнул своему командиру, я же продолжал смотреть в окно, развернув одно ухо в сторону шакала.
— По прибытии в Москву ты, твой друг и песец, берёте всё своё оружие и сразу же чешете к последнему вагону — там вас будут ждать двое зелёных, типа ботаники. Ящеры отведут вас на склад с медикаментами, выдадут всё самое необходимое, включая маршрут вашего прохода. Не удивляйтесь тому, что он будет извилистым, не логичным и вообще тупым — вместе с вами пойдут ещё шесть ложных групп, задача которых — отвлечь вероятного противника от вас. Вам дано разрешение стрелять на поражение в городской черте — сколько угодно. Старайтесь не палить по всякому, кто на вас криво посмотрит или не поздоровается на улице — хотим мы этого или нет, но бандиты есть и в Москве. Не привлекайте внимания — просто принесите чемоданчик сюда.
Шакал закончил и тоже выглянул в окно.
— Если у вас всё получится, и если эксперимент пройдёт успешно — настанет для нас счастливая пора, парни.
Доберман сидел на полке, опустив морду вниз, явно думая о предстоящем. Я решил слегка приободрить его и громко спросил у командира:
— А отпускных будет много?
Шакал тут же поднял свою морду, на которой поигрывала улыбка.
— Если справитесь — вас ваш отпуск отпускать вообще не будет, — пообещал Шакал, зная все вредные привычки моего лучшего друга.
— А когда это будет подтверждено на бумажке? — поинтересовался доберман. Шакал удивлённо поднял брови.
— Да хоть прямо сейчас.
Доберман развёл лапами, показывая, что он будет совершенно не против того, чтобы получить своё разрешение. Командир клацнул челюстью и достал из мундира пару небольших листочков и шариковую ручку.
— Ладно, это вам на троих, — пояснил он, выписывая нам одно разрешение, — Всё равно, никто не спросит.
Я взял у него маленький клочок бумаги, аккуратно свернул и засунул в карман разгрузки. Добб такой не носил, и проблемы с недостатком карманов у него были всегда.
— Можете идти, — командир мазнул на нас лапой.
— Барсук пустит через локомотив, когда тот на ходу? — поинтересовался я. Чёрный лишь удивился, пожав плечами.
— Куда же он денется? Пустит конечно…
В общем-то, мы действительно прошли без проблем — более того, на обратной дороге машиниста нашего мы даже не увидели. Странно, потому что тот обычно носился как угорелый с этими локомотивами, а сейчас, судя по всему, валялся где-то пьяный в усмерть. Странно — перед Москвой вообще положено привести всё в порядок…
Терминатора мы нашли быстро — он сидел в своём купе, вместе со всеми, чистя свой пулемёт. Зрелище это было то ещё — разобранный пулемёт песца занимал весь стол, пол, верхние полки и пасть полярного лиса. Наверное, именно поэтому посмотреть на это хотели все.
Доберман, пожав плечами, сказал, что это не самое лучшее время рассказывать нашему товарищу о секретных планах командования, но на правах старшего, я приказал ему собрать пулемёт обратно и привести его в полную боевую готовность. Песец недовольства не высказал, но намёк понял — он видел, как нас увёл шакал, и знал, что разговор был не за милые глаза.
Мы вошли в пояс хаоса, что лежал вокруг Москвы. Это была огромнейшая свалка радиоактивного и крайне опасного мусора, окружающая столицу почти что неприступным кольцом. За пару километров до пояса начиналась выжженная пустыня, земля которой была покрыта двухметровым слоем стекла, за ней — руины бывшего Подмосковья. Пояс хаоса образовался ещё во времена войны — когда Москву всячески пытались разбомбить, уничтожить и сжечь — русские системы противовоздушной обороны работали настолько хорошо, что ни одна ракета, бомба или самолёт не долетели до Москвы. Их путь заканчивался здесь — на границе дальности поражения средств ПВО. Всего пять километров от границы города, но впечатляющая эффективность. Странно, что с любой высоты любая техника падала в одно место, точнее в один радиус от центра Москвы.