Революционер
Шрифт:
Я обернулся на мгновенье, а потом прыгнул вслед за Доббом на рельс, который резко уходил вниз. На этот раз никаких покатушек на пятой точке – я встал на две лапы и, удерживая равновесие, скользил за ним. Удивительно как быстро я набрал скорость на голом железе – создавалось ощущение, будто оно всё ещё было смазанным, спустя столько лет, после того как по этому пути прошёл его последний рейс. На этот раз до станции мы не доехали – путь стал пологим через несколько десятков метров, потом, немного пробежав по нему, Добб перепрыгнул на другой рельс, проходящий под тем, на котором мы находились. Я нерешительно остановился, но времени думать не было – позади меня уже догоняли мои бойцы. Прикинув расстояние, я понял что оно было совсем не для киборгов, обычный зверь вроде меня запросто бы его перемахнул. Собрав мужество в кулак, я прыгнул вниз. Несколько сотен метров пронеслись под моими лапами и уже через секунду я приземлился на самый край другого пути, встал и потерял равновесие! Взмах руками мне не помог – я неуклонно падал вниз, но тут лапа моего лучшего друга поймала меня за шиворот и вернула меня к жизни, которая вот-вот должна была оборваться.
– С меня простава, – только бросил я Доббу, но тот уже убегал дальше. Поправив лямку автомата, я побежал за ним – а за мной на рельс спрыгивали остальные.
Мы выбежали по монорельсовым конструкциям на центральную дорогу – не ту, по которой я пришёл вместе со своими солдатами, а по которой приехал на нашем КАМАЗе песец с командой. Следы на дороге внизу говорили о том, что здесь явно прошли те пять тысяч зверей, из команды поддержки, но сейчас их нигде не было, что вызывало огромные сомнения в их храбрости. Винить их никто не мог – они всё-таки не были воинами, и правильно сделали что растворились в городе, чтобы их не перебили. Наш воздушный путь плавно повернул в сторону, цепляясь за здание с левой стороны дороги и пошёл вниз – не достаточно круто чтобы по нему проскользить, но слишком круто чтобы нормально спустится. Добб передо мной разогнался до своего предела, когда спускался по этому наклону, меня же ноги понесли сами – так легко было бежать вниз по узкой стальной тропинке монорельса. Главное – не смотреть вниз, ведь до земли оставалось ещё полкилометра свободного падения. Пробежав в общей сложности метров триста или четыреста, я смог рассмотреть и наш грузовик – три прицепа, закрытые камуфляжным брезентом, тягач с огромными колёсами – это определённо казалось мне чем-то знакомым.
Внезапно мощный поток ветра чуть не сбил меня ног, что на такой высоте и на такой дорожке было бы летальным – мимо меня пролетела та самая двухвинтовая машина, на которой мы добрались до этого места в самом начале. За ним летело ещё два вертолёта, и очень медленно – чтобы десантный вертолёт смог высадить свой груз. Но и это было не самым худшим – под нами, по дороге неслись четыре грузовика, везущие явно не подарки на новый год.
– Песец, уходи оттуда, ты не справишься, – ещё раз повторил я, в надежде что полярный лис всё-таки включил свою рацию. Надежды не оправдались – надо было бежать дальше – оставалось меньше километра до грузовика, но вертушки с грузовиками настигнут его секунд через… двадцать?
Добб дал очередь из тяжёлого пулемёта по вертолётам противника, но почему-то не попал. Я открыл огонь, все за мной начали неистово палить по врагу, но казалось это было как комариные укусы слону. Между тем в третьем прицепе появилась белая фигурка пулемётчика, держащая в лапах махину гатлинга. Подождав секунд десять, песец поднял оружие и открыл огонь.
Его пулемёт медленно, но верно раскрутился до боевой скорости и устроил врагам настоящий свинцовый дождь. Даже с нашей точки было слышно как стрекочет эта дьявольская машина, пожирая бесчисленное число патронов и обрушивая их на нашего противника. За песцом, глубоко в кузов тянулась полоска из десятков пулемётных лент, длиною по тридцать метров каждая, если не больше. За первые десять секунд боя, стоило песцу потратить первую тысячу патронов он сумел обрушить один из боевых вертолётов. Винтокрылая машина, взревев подбитыми двигателями, медленно накренилась вбок, чуть не задела своего двухвинтового товарища и рухнула на шоссе, придавив своим пылающим корпусом один из грузовиков, который на всех парах мчался на песца. Однако шансы на победу всё ещё были сумрачными – их оставалось слишком много. Создавалось ощущение, что мы сверху могли принести терминатору намного больше пользы.
– Не останавливаться, вести огонь! – закричал я в рацию и тут же наша братия разом обрушила на головы ящерам весь свой боезапас. Добб посетовал на отсутствие своего гранатомёта, который был бы просто незаменим в нашей ситуации, но его тяжёлая очередь присоединилась к общей какофонии нашего оркестра. Каждый выстрел его японского пулемёта по мощности был сопоставим с бронебойной винтовки Тенесси, а по точности – как дробовик. Не сказать, что они не обратили на нас внимая – наоборот – мы привлекли на себя основное внимание вертолётов. Доберман перевёл огонь на боевой вертолёт, но тут рухнул и он, подкошенный массивной очередью со стороны Терминатора. Песец как последний безумец стоял на самом открытом месте, поливая огнём всех, кто окажется в его поле зрения – он даже не отпускал гашетку! Как только вертолёт врезался в здание напротив, терминатор перевёл огонь на второй вертолёт, из-за чего нам всем пришлось залечь – его очередь, пусть и очень редко с такого расстояния, прошла у нас над головами.
– Быстро, дальше, побежали, побежали, побежали!!! – приказал я, и все мои солдаты, встав с рельса, бросились вперёд. До грузовика оставалось всего ничего – полкилометра, если не меньше и теперь вся драка песца с ящерами была видна как на ладони. Я даже видел как подходит к концу первая его лента, и огромное количество гильз, которые ковром устилали всю землю вокруг терминатора, который в свою очередь самозабвенно палил по вертолёту, не давая пулемётчикам высунуться в открытые люки по бокам его корпуса. Двухвинтовая машина медленно разворачивалась к песцу боком, совершая главную, и последнюю ошибку в своей жизни. Крупнокалиберные пули минигана прошили обшивку вертолёта насквозь, нарушая целостность корпуса. Как только конец пулемётной ленты достиг патронника в раскалённом пулемёте, винтокрылая машина разломилась напополам, изрыгая из переломанного корпуса остатки десанта, пулемётчиков и их оружие. Винты, продолжавшие крутится, сложили корпус пополам и взорвались, осыпав дорогу крупными обломками. К сожалению – бой только начинался.
На мгновение вой минигана заглох – грузовики, скрипя тормозами, с разворотом затормозили у нашего транспорта, и из них посыпал основной десант – вот где эти работорговцы прятались до сих пор! В каждой машине уместилось по сорок, а то и по пятьдесят бойцов в чёрном, хорошо вооружённых и защищённых. Они все зачем-то побежали к грузовику, как будто хотели захватить песца в плен, но стоило им преодолеть десятиметровую отметку, как он смог перезарядить пулемёт!
Оружие песца жалобно взвыло от перегрузки и перегрева, но блок стволов снова набрал обороты и началась финальная свистопляска огня и свинца. Три десятка бойцов, которые пытались его захватить живьём полегли от огня терминатора сразу, стоило ему дать очередь по горизонту. Все они от страха зажали спусковые крючки своих автоматов, стреляя куда попало, иногда даже в своих, а иногда и в песца. Полярный лис попадание пуль сносил мужественно и решительно – пока были только царапины, но на его камуфляжном костюме уже появлялись кровоподтёки. Мы не прекращали бежать, но где-то внутри я понимал – уже поздно.
От ближайшего к песцу грузовика отлетели колёса, кабину снесло ураганным огнём, а кузов разорвало в тряпки буквально за несколько секунд – тех, кто за ним прятался не спасло ничего – мёртвые бойцы работорговцев валились трупами у его разодранных колёс, а кто-то, искалеченный и еле живой, пытался выползти из разодранного кузова, но почти всегда им доставалась одна или две пули, которые тысячами изрыгал их себя пулемёт песца. Внезапно у одного из грузовиков сумели собраться и организовать ответный огонь – ящеры, используя свою машину как укрытие, выскочили с разных его концов, пытаясь своими очередями задеть пулемётчика. От такого песец дёрнулся и его очередь, описав широкую дугу по верху, еле накрыла наступающих. В него попали – я приказал палить по стреляющим из всех орудий, но почти ни у кого из наших не осталось патронов, которые мы потратили на то чтобы сбить вертолёты. Где-то вдалеке громыхнула винтовка Чака, но одним ящером меньше – было мало. Пулемёт песца замолк, ящеры перевели огонь на нас, но попасть не могли – слишком неудобная позиция. Я мельком бросил взгляд на терминатора – он хотя бы стоял на своих двоих, глубоко склонив голову. Надо было торопится – после атаки его форма была разорвана во многих местах, и несколько кровяных дорожек были видны на его обычно белоснежной морде. Один из ящеров, наставив на него пистолет, бросился к нему, крича что-то на японском, но пулемётчик не обращал на него никакого внимания. Ящер побежал к нему почти что в упор, наведя ствол своего пистолета на его голову, но тут песец дёрнул затвор, заряжая новую ленту в свой пулемёт и, размахнувшись, пробил живот неприятеля огромным блоком стволов. Холодная кровь зашипела на раскалённом оружии, ящеры снова открыли огонь по терминатору, но песец, дико зарычав, раскрутил стволы прямо внутри трупа и адски засмеялся, тяжёлой очередью уничтожая грузовик, за которым прятались враги. Труп ящера, который сейчас охлаждал пулемёт песца, всё ещё стоял на ногах, но стоило терминатору перевести огонь на последний грузовик, в котором засели сплошные трусы, он упал и потащил пулемёт к земле. Дико рявкнув на всю улицу, терминатор единственный раз за бой остановил пулемёт и отбросил труп ящера с огромным отверстием в животе, продолжая смеяться. Мы уже подбежали к грузовику – осталось только спустится, но мы уже видели как ящеры, видя этого белого демона с огромным пулемётом, пустились в бегство. Это их не спасло – песец снова открыл огонь, на этот раз добивая убегающих. От тяжёлых пуль их тела рвало на части как тряпичные куклы – они прямо на бегу теряли свои руки и ноги, у кого-то от прямого попадания взрывались головы, и пока их тела падали замертво – грудь прошивали несколько пуль. Песец вышел со своего места, потащив за собой пулемётную ленту и добивая остатки тех, кто убегал с поля бойни, желая остаться в живых. Когда на дороге, заваленной трупами остался последний из беглецов – пулемёт щёлкнул, отпустив на землю оставшийся кусок пустой ленты.
Мне до поверхности земли осталось метров двадцать, не больше – и я решил прыгнуть. После полукилометровой высоты, три этажа казались мне высотой детской горки, к тому же мой экзоскелет оказался не так прост: почувствовав, что я падаю, он тут же заблокировал мои конечности и поэтому на землю я приземлился на свои ноги, ничего не сломав. Ощущения были конечно ниже среднего – казалось что все мои органы только-только перемешали в миксере, но как только экзоскелет отпустил меня – я бросился к песцу. Однако моё внимание привлёк тот ящер, что остался жив – дрожа всем телом он стоял посреди дороги, подняв руки. Его хвост, завёрнутый в костюм болтался уже безжизненно – после пережитого ужаса он отвалился…
– Терминатор! – закричал я, подбегая к нему. Песец тоже почти не мог стоять – его ноги дрожали и держались только за счёт его экзоскелета. Медленно повернув голову ко мне, израненный и изнеможенный ужасной битвой он позволил себе опустить тяжёлый пулемёт.
– Мой лучший…
Не успел он договорить, как рухнул на бок, упав в огромную кучу ещё горячих гильз. Я тут же бросился к нему, не обращая внимания на то, как мои колени жгут отстрелянные гильзы.
– МЕДИКА!!! – что было сил заорал я, расстёгивая куртку терминатора. Я отпрянул – в его груди и животе было не меньше восьми отверстий, и это не считая множества царапин и рваных ран.