Революционер
Шрифт:
Скотобойня.
Желудок тут же свело, меня буквально скрутило в узел от запаха, который тут царил. Блевать не хотелось, нет! Хотелось есть!
Схватив с ближайшего разделочного стола кусок свинины, я разгрыз его зубами и начал страстно его жевать, закрыв глаза от удовольствия. Откусывая ещё и ещё, я вдоволь наедался своим любимым мясом, пускай сырым. Я был зверем – а жарить такую вкусноту это прерогатива людей.
Пять минут слабости чуть не стоили мне всей моей маскировки. За спиной охнула какая-то самка и я тут же развернулся, наставив пистолет на испуганную до чёртиков самку койота. Та, испуганно пискнув, вжалась в стенку, и тихо прошептала:
– Внешний...
Я тут же приставил палец к своему носу, сделав спокойную морду и еле слышно прошипел.
– Тихо и спокойно. Сегодня никто не умрёт, кроме прекрасных, вкусных хрюшек, правда? – спросил я, перекладывая пистолет из одной лапы в другую, не опуская его, – вы же ведь все тут хорошие?
– Я...
– Тише... – предупредил я, давая самке понять, что она говорит слишком громко.
– Я не хочу... ничего вам делать...
– Я тоже не хочу, – признался я, – Извините, был очень голоден...
– Ничего, это для всех...
Я чуть опустил пистолет.
– Где вы держите машины?
– Я не знаю...
– Примерно! – я дёрнул пистолетом, и самка тут же подняла лапы и тихо завизжала.
– Не убивайте! – пропищала она, медленно сползая по стене на пол.
– Я и не собираюсь! – сказал я, подходя к ней, – слушай, я просто хочу добраться до своих друзей!
– Просто смотрите, куда ведёт стеклянная дорога! – пропищала самка, закрыв глаза, – Но это может быть не та дорога!
– Это гораздо лучше... – я огляделся, не зная как обездвижить койтиху, чтобы та не подняла тревогу.
– У меня ничего нет, честно! – начала причитать она, – Все, что я делаю – на благо города!
– Верю, верю... – прошептал я, и решился на отважные меры, – Снимай рубашку.
– Что?
– Снимай рубашку, сука, я не люблю повторяться! – я дёрнул стволом, подгоняя её, – И поторапливайся!
На глазах самки навернулись слёзы. Она была довольно молода, и совсем не дурна собой.
– Можешь повернуться мордой к стенке, – разрешил я, – Мне не нужны твои сиськи.
Самка быстро отвернулась и расстегнула простую клетчатую рубашку, медленно спустив её вниз по лапам. Обхватив себя лапами, она прикрыла грудь, хотя я ничего не видел.
– Лапы за спину, – я ткнул её в спину Беретой, – Давай, тебе совсем нечего стесняться, – сказал я, понимая что ей действительно нечего стесняться своего тела.
Всхлипнув, самка завела лапы за спину. Я порвал её рубашку, и связал её лапы двумя рукавами. Довольно прочно, по моим меркам. Ещё немного материи ушло чтобы стянуть её ноги, а остальное ушло на кляп, который пришлось затолкать ей в пасть стоя за её спиной.
– Тебя здесь хоть иногда навещают? – я не удержался и погладил самку по плечу. Она дёрнулась, но уверенно кивнула. Я помог ей сесть на колени и наконец позволил себе опустить оружие.
– Хорошо. Извини, что пришлось пойти на это, но так надо.
Самка снова кивнула, довольно покорно. Я тихо отошёл от неё, взял с разделочного стола мягкий кусок свинины, явно вырезку, и, сунув его в пасть, побежал в сторону стадиона.
Наконец я оказался в городе не под чутким конвоем, а сам по себе. Пускай на птичьих правах, но всё равно – теперь я мог идти куда хотел, а не куда вели.
Сперва я нашёл стеклянную дорогу, по которой ехал в этот город в первый раз, потом сориентировался относительно неё. К сожалению, мне предстояло пересечь весь город, чтобы добраться до самодельного прохода между трибун, который вёл в гараж. По счастью, солнечный день в этих краях заканчивался совсем рано, и всё поле, на котором стояла вертушка, было достаточно тёмным, чтобы проскользнуть по нему незамеченным.
Сжав пистолет в лапе, я чуть наклонился и побежал по не очень густой зелёной траве, частично выщипанной коровами. Смотреть под ноги приходилось постоянно – зачастую мне на пути попадались коровьи лепёшки, хотя судя по всему с ними тут боролись и вполне эффективно – иначе бы от этого поля несло бы как от полка ассенизаторов. Бежать до вертолёта пришлось довольно долго – между двумя полями были довольно широкие проходы, видимо для журналистов, или болельщиков, судей...
Наконец я оказался у огромного шасси вертолёта, и прижался к колесу, восстанавливая дыхание. Пока оно не вернулось в норму, я успел оглянуться ещё раз и посмотреть на этот город в очаровании ночи.
Странно, но несмотря на толстые кабели под потолком, почти ни у кого свет не горел. Редкие домики светились электрическим светом, гораздо чаще были видны огни костров, или свечей. И это, судя по всему, зверям не нравилось.
Внезапно, грузовой отсек вертолёта с лёгким шипением открылся и упёрся в землю. Десяток зверей скатывали по трапу огромный дизельный генератор, с пыхтением и матами не давали огромной махине скатиться по трапу самой. Интересно. Спрятавшись за колесом, я притаился, наблюдая за их работой.
Огромный генератор казался малюткой по сравнению с остальным вертолётом, и скатывали его по самому краю трапа. В самом вертолёте, наверное могли бы разъехаться два танка, и что-то подсказывало мне, что вертушка поднимет и их, если это будет необходимо. Звери с трудом опустили генератор на зелёное поле и вручную подкатили его к дороге. С другой стороны стадиона уже горели синим яркие фары джипа.
– Давай, быстрее же! – поторапливал какой-то лис, держась за генератор, – Надо торопиться!
С ним все дружно огласились и стали сигнализировать джипу, чтобы тот подъезжал. Неторопливо и тихо машина подкатила к дороге и генератор начали крепить к ней.
Пока звери наблюдали за креплением генератора, я быстро и бесшумно пробежал от носа вертолёта к его трапу и забежал внутрь. Моя маленькая диверсия осталась незамеченной. Я свесился с открытого края трапа – все мародёры поспешили за машиной, совершенно не озаботившись закрыть за собой вертолёт.
Я вошёл внутрь грузового отсека МИ-113 и обомлел: вот где эти мародёры держали всё самое вкусное!