Революционная сага
Шрифт:
Геллер встречал их улыбаясь:
— Ах, это вы… Рад, рад! Заждался просто…
Евгений ухмыльнулся в ответ
— Ты, говорят, делаешь быструю карьеру? Говорят, уже генерал. Смотрю, самозванцы плодятся как на дрожжах. Только вот у последнего будто что-то незаладилось…
— А отчего бы и нет. Хочется побыть халифом… — улыбнулся Геллер. — Хотя бы на час… А где собака? Сбежала?
— Я ее убил. — глухо отозвался один охотник.
Рихард нахмурился — охотнику стало зябко.
— Приказа убивать собаку не было…
Охотник будто стал на голову ниже:
— Она на меня бросилась. Не выстрели я — загрызла бы…
Геддо печально кивнул.
— Ну ладно, тогда живи… — постановил Рихард. — Развяжите им руки и можете быть свободны… Я сегодня же распоряжусь насчет награды…
— Но…
— Выполняйте…
Из-за поясов были вынуты огромные ножи, веревки взрезаны и упали на пол чем-то похожие на уснувших змей.
Охотники удалились, стараясь не поворачиваться спиной к Рихарду.
Разминая запястья, Евгений прошелся по кабинету, осмотрелся:
— А ты ничего так устроился.
Подошел к столу. Рихард и Евгений обменялись рукопожатиями.
— Все идет по плану? — поинтересовался Геддо.
— Абсолютно. Наш друг проглотил приманку по самую блесну.
— Хороша приманка. Это настоящая часть карты.
— Зато теперь я знаю, куда он ушел.
Наконец, заговорила и Ольга:
— Ах, Рихард, я так за вас волновалась.
— Ну что, я заработал поцелуй? — полуулыбнулся Рихард.
Оставшиеся трое мужчин оставались серьезными: дескать, еще не пришло время для поцелуев.
— Вы не забыли выманить у него какую-то вещь, из тех, что долго была с ним. — напомнил Геддо.
— Да помню я, помню все. — отчего-то обиделся Рихард.
Из кармана сюртука он достал маленький батистовый платочек. Всем ясно была видна монограмма: «А» и «Л».
— Ну что, будучи на посту градоначальника этого всеми забытого города, приглашаю вас отобедать тем, чем Бог послал… Не отправляться же в дорогу натощак?..
Обедали наскоро, да и не таким уж и шикарным оказался стол у градоначальника.
Затем, снова в спешке спустились в конюшни. Там всех пятерых ждали оседланные кони. Для себя Рихард выбрал того самого, белого жеребца, на котором некогда ездил не то генерал, не то полковник Подлецов. Уже не понять, отчего отступившая армия не забрала этого коня. Может, сочла его дурным знаком. Может, конь изначально не принадлежал Подлецову.
Глядя на коня, Аристархов заметил:
— Да ты пижон, как я посмотрю?
— Ну а как иначе…
— Ты смотри осторожней. Одному этот конь удачу не принес.
— А я не суеверный. — сообщил Рихард, запрыгивая в седло. — Вперед!!!
…И снова топот копыт по городской брусчатке, снег из-под копыт.
Дети беспокоились: мама, кто там?
Их родители, может, и хотели бы не слышать стук копыт, не думать, какую ношу несут эти кони.
Но люди просыпались, подходили к окнам, смотрели из-за занавесок.
Неужели призрак генерала Подлецова? Нет, только его конь… А на нем нынешний бургомистр. и следует за ним свита не слишком значительная, но представительная.
Они спешат, но будто не бегут словно воры. Наверное, едут по делам. И из города мчатся не вслед за ушедшими белыми, не навстречу красным.
Спи, деточка, спи… Все хорошо… Наверное хорошо…
Спешили.
Сверялись по картам, Геддо порой выколдовывал положение Лехто и будто все сходилось. Но уверенности до конца не имелось: так бывает довольно часто, когда долго, слишком долго идешь по одним только картам.
Потому останавливались в деревнях, спрашивали: не проходили здесь такие-то.
А как же, отвечали им, проходили… Добровольцев кликали, многие и пошли с ними.
Почему пошли. — обычно спрашивала Ольга.
Дык ить армия была странной. — отвечали. — Без единой винтовки или нагана. Вместо поборов, угроз, поголовного набора, просто приглашение. Вместо идей о возвышенном, о спасении родины — обещание обогатиться.
— Как же так? Как этому мерзавцу поверили?
— А что поделать? — пожимал Рихард. — Народец у нас такой, сударыня. В этих местах водятся дураки древнерусские дремучие, заповедные. В нашем климате Диогены быстро вымерзают. Нам ближе философы-сибариты вроде Розанова.
— А кто это такой? — интересовался Клим. — Что писал?
— Писал, что не стоит ломать голову над тремя вечными русскими вопросами: "Что нам делать?", "Кто виноват?" и "Как нам обустроить Россию". Вместо того советовал делать следующее: летом варить варенье, а зимой пить с ним чай…
— Я, так понимаю, он был против Маркса?
— Против, против… — успокаивал его Аристархов.
Лишь раз на перекрестке замешкались надолго.
Перечитывая дорожные указатели Рихард воскликнул:
— Стой, а это что?
Самым нижним был указатель «Москва». И рядом обозначалось расстояние — всего полторы версты. Направление дороги совершенно не подходило для компании.
Стрелки эти показывали на проселочную дорогу, изрядно поросшую засыпанным снегом ковылем.
— Что там, я вас спрашиваю?
Евгений сонно и лениво пожал плечами:
— Ну откуда мне знать-то? Я в этих местах первый раз. Наверняка село какое-то… Может москвичи ссыльные основали…
Но уверенности в его голосе не было — утром спросонья во всякие странности верилось легко.