Революция и флот. Балтийский флот в 1917–1918 гг.
Шрифт:
Промучившись несколько часов, он умер. На похороны его пошла вся команда «Гайдамака», которая его страшно жалела. Но вместе с тем матросы считали, что он — неизбежная жертва революции и этим оправдывали его убийство командой «Уссурийца».
На второй или третий день после переворота были убиты командир Свеаборгского порта генерал–лейтенант В. Н. Протопопов и молодой корабельный инженер Л. Г. Кириллов. Первый был очень гуманный человек, и его все любили, а второй только что начал свою службу и даже не успел себя ничем проявить. Таким образом, нельзя и предположить, чтобы причиной убийства могло послужить их отношение к подчинённым. Тем более, что они были убиты из-за угла какими-то неизвестными лицами, которые безнаказанно скрылись.
Но
С крейсера «Россия» этим же мерзавцам для того, чтобы разойтись, было дано только несколько минут, иначе угрожали открыть огонь.
Так прошёл переворот на флоте, на берегу же убийства офицеров происходили в обстановке, ещё более ужасной.
Их убивали при встрече на улице или врываясь в их квартиры и места службы, бесчеловечно издеваясь над ними в последние минуты. Но и этим не довольствовалась толпа зверей–убийц: она уродовала и трупы и не подпускала к ним несчастных близких, свидетелей этих ужасов.
Передают, что труп одного из офицеров эти изверги поставили стоя в угол покойницкой и, с кривляньями подскакивая к нему, говорили: «Ишь ты, стоит!.. Ну, постой, постой., и мы пред тобой когда-то стояли навытяжку!..»
Даже похоронить мучеников нельзя было так, как они того заслуживали своей кончиной: боялись издевательств во время погребения, и ни революционные организации, ни революционный командующий флотом не брались оградить от этого. Они были тайком ночью отвезены на кладбище и наскоро зарыты. Первое время над их могилами нельзя было сделать и надписей на крестах, так как по кладбищам бродили какие-то мерзавцы, которые делали на крестах различные гнусные надписи.
Последующие дни прошли спокойно, и убийства офицеров в Гельсингфорсе почти прекратились, а если и были, то только отдельные случаи. Но что сделано — того не вернёшь, и «бескровный» переворот в Гельсингфорсе стоил жизни тридцати восьми [11] морским офицерам, не считая сухопутных, большинство из них погибло от рук таинственных убийц в форме матросов и солдат, но были павшие и от рук своей собственной команды.
Разбираясь в этих убийствах, в связи с существовавшими взаимоотношениями на флоте между офицерами и командами, нельзя не прийти к убеждению, что то, что произошло, было не случайным явлением, а кем-то организованным, преднамеренным убийством. Но с какой целью?
11
См. п. 8. Количество убитых именно в Гельсингфорсе нуждается в некотором уточнении.
Мы тогда терялись в догадках, стараясь найти причину убийства наших несчастных офицеров. Некоторые приписывали это германским агентам, с целью расстроить боеспособность флота; другие — какой-то таинственной организации, тем более что в городе появился список офицеров, намеченных к убийству, причём в него были помещены все командиры, старшие офицеры и старшие специалисты. Если бы убийства действительно были бы по нему выполнены, то флот оказался бы совершенно без руководителей. Но так или иначе для всех было ясно, что все эти эксцессы были вызваны искусственно, под влиянием агитации, совершены просто подосланными убийцами, а не были вспышкой негодования за отношение начальства к подчинённым.
Только значительно позже, совершенно случайно, один из видных большевистских деятелей присяжный поверенный еврей Шпицберг в разговоре с несколькими морскими офицерами пролил свет на эту драму [12] .
Он совершенно откровенно заявил, что убийства были организованы большевиками во имя революции. Они принуждены были прибегнуть
12
Версия автора об организации убийств офицеров именно «евреями–большевиками» представляется сомнительной. Убийства во многом носили стихийный характер, «Большевизация» флота наступила гораздо позже.
Шпицберг прав. Мы не забудем этих дней, этих убийств. Но ответственность за них мы возложим не на одураченных матросов, а на устроителей и вождей революции.
Эти убийства были ужасны, но ещё ужаснее то, что они никем не были осуждены. Разве общество особенно требовало их расследования, разве оно их резко порицало?.. Впрочем, о чем же и толковать, раз сам военно–морской министр нового правительства Гучков [13] санкционировал награждение Георгиевским крестом унтер–офицера запасного батальона Волынского полка Кирпичникова за то, что тот убил своего батальонного командира.
13
Гучков Александр Иванович (1862–1936) — организатор «Союза 17 октября», активный деятель Государственной Думы (III и IV созывов), в 1917 году — военный и морской министр Временного правительства. После Гражданской войны — в эмиграции.
В своё время господа Керенские, Гучковы, Львовы, Милюковы и так далее объявили амнистию всем таким убийцам и этим не только покрыли убийства во имя революции, но и узаконили их после переворота. Этим они взяли на себя кровь, пролитую наёмными убийцами, которые были посланы «вырыть пропасть»; этим они заслужили вечное проклятие и от близких этих жертв, и от всей России!..
Целый ряд надмогильных крестов на кладбищах Гельсингфорса всегда будет служить живым укором этим господам и требовать отмщения.
В каждом из других портов Балтийского моря переворот имел свои характерные черты и проявлялся спокойно или бурно в зависимости от того, какие корабли и части на них базировались, и, главным образом, насколько подпольная агитация обратила серьёзное внимание на данный пункт.
Второй базой действующего флота был Ревель. В нем зимовали: 1–я бригада крейсеров, Дивизия подводных лодок и часть Минной дивизии. Это были все корабли, много плававшие и часто входившие в соприкосновение с неприятелем. Поэтому их настроение было значительно бодрее, чем на дредноутах и броненосцах. Команды были более сплочены, лучше знали своих офицеров и, находясь не один раз в тяжёлых боевых переделках, научились ценить начальников, понимая, как трудно их заменить.
1 марта на судах было объявлено о перевороте в Петрограде и переходе власти к Временному комитету Государственной Думы. Затем пришло известие об отречении государя императора и наследника цесаревича. Все эти известия команды приняли совершенно спокойно; ни на одном корабле не возникло беспорядков, и ни одного морского офицера не было убито. Команды то и дело обращались к офицерам за разъяснениями по поводу текущего момента, советовались с ними и относились во всех случаях с должным чинопочитанием.