Революция пророков
Шрифт:
Наивные критики Писания, которые были патологически неадекватны, говорили: как же он стремился спрятаться где-то от вездесущего Бога, который всезнающ, всевидящ? И Бог взывал к нему и искал его, а тот откуда-то из кустов, из деревьев отвечал Ему: «ха-ха-ха». А между тем в Писании нам очень ясно излагается абсолютная схема, трагическая схема противоречия между бытием и знанием.
6. Священные писания против посвятительной традиции: двойственность в понимании высшей миссии Человека
Тут возникает вопрос. Что значит это Древо, которое проходит через центр мира. Мы знаем из великой, первоначальной Традиции, что это Древо — ось миров, мировое древо подобно тому ясеню в северной традиции, или елке, или любому древу, на котором распространяющиеся в разные стороны радиусы ветвей образуют план миров. Миры насажены, словно картонные тарелочки на шпиль, на ось этого древа. И задача великой, изначальной Традиции состоит в том, чтобы подойти к этому центру, реинтегрировать позицию на этой оси, и потом, распространяясь вниз и вверх, реализовать все возможные
Получается, что если мы возьмем библейское Писание, а вслед за ним и Коран, который говорит о том же самом, но немного в иной форме и с иными акцентами, задача мировой жреческой Традиции заключается в том, чтобы сделать именно то, что Бог запрещал делать в раю. Т. е. выйти через некий радиус, через некую ветвь по плоскости нашего пространственно-временного континуума на соприкосновение с шершавой корой этого ствола, и по нему сначала спуститься, а потом взобраться, соединив таким образом в себе всю возможную полноту всех возможных состояний. Это декларированная задача всех великих традиционных школ. Получается, что обретение онтологического «я», или, иными словами, само онтологическое «я» как таковое и является той точкой в мире, через которую проходит ось мирового Древа. Онтологическое «я» и есть точка пересечения оси и плоскости. Онтологическое «я» и есть один из аспектов или фрагментов мирового Древа. Именно его и запрещал Бог, когда говорил, чтобы не приближались к нему. Иными словами, Бог запрещал Адаму, если довести до конца и расставить все точки над i, то, что мы знаем как великую инициатическую Традицию, Традицию, идущую из первых дней Золотого века, из первого проявления человеческого существа. Бог запрещал Адаму реализацию всей полноты состояний существа, выход на онтологическое «я». Вероятно, запрещал не просто так, а потому что была некая достойная этого запрета альтернатива.
Если мы вчитаемся в библейский текст, который потом сравним с кораническим, то увидим, что в Библии перед этим запретом, пред нарушением этого запрета, Бог поставил человека для того, чтобы тот возделывал, обихаживал, контролировал, лелеял райский сад. Рациональные, профанические, постмодернистские (хотя и существовавшие до прихода постмодернизма как культурного явления) критики Писания интерпретировали это по-разному. Они думали, что речь идет об изначальном райском земледелии или, как Базаров, думали, что вселенная — мастерская, а человек в ней работник и т. п. Они делали массу выводов из такого конкретного образа — человек поставлен для того, чтобы возделывать сад. Коран говорит немного иначе: Бог поставил человека на земле наместником. Та же роль центрального существа, центральная позиция, позиция контролера. Можно сказать, что это связано и с возделыванием. Есть много образов, которые указывают на функциональную конкретность взаимодействия человека и той земли, которая его окружает.
Наместничество — связь с Богом, который наделяет человека миссией, задачей, рассматривает человека как некое функционально-инструментальное существо в своей провиденциальной мысли. А обретение онтологического «я», выход на ось миров, реализация, интеграция всех возможных состояний существа — это совершенно противоположное. Таким образом, мы сталкиваемся с некоторой двойственностью в понимании природы и предназначения человека.
7. Откровение о едином живом Боге адресовано тем, кто отлучен от традиционного посвящения
Особо остро идея профанизма как критика тех, кто находится вне русла примордиальной Традиции, проявилась именно после утверждения в истории Богооткровенных религий, тех, к которым принадлежит исповедание Библии, Корана, Евангелия. Богооткровенные религии связаны с совершенно другой линией, линией проявления в истории пророков, линией Авраама. Именно после этого проявления возник тот феномен, который называется критикой человека с точки зрения инициатической, внечеловеческой, сверхчеловеческой Традиции. Забегая вперед, мы можем как бы заподозрить, а не называет ли Генон профанами тех, кто на самом деле находится в русле монотеистического проекта, пусть и не зная этого. Ведь Генон не называет профанами, скажем, представителей низших каст в Индии, не знающих тайный смысл Вед, не посвященных в инициатические организации, у истоков которых стоят великие Риши. Генон не называет профанами рабов, строивших пирамиды Египта, хотя понятно, что раб, строивший пирамиду, не имеет того духовного статуса, которым обладает жрец. Но это не профаны, это находящиеся внизу элементы традиционной системы общества, вверху которой возвышаются в качестве острия пирамиды жрецы. Жрецы осуществляют полноту человеческого предназначения, они созерцают небо без звезд во всей максимальности этой функции. А внизу у подножия этого проявления находится существо, законно находящееся там, на своем месте, полуживотное, отлученное от высшего знания. Это шудры, парии, рабы, ремесленники, третье сословие. Для них не существует девяноста процентов инициатических форм, поскольку малые инициации, малые мистерии предназначаются для второй касты в этой системе, касты воинов. Малые мистерии предназначены только для того, чтобы реализовать человеческое состояние. Именно в пространственно-временном континууме земного Адама, воин, благородный аристократ может в конце максимальной реализации своего кастового пути стать просто человеком.
Великие же мистерии открыты только для жрецов, только для существ первой касты — именно они выводят за пределы человеческого состояния. А что касается третьей касты, третьего сословия, то они не являются вполне людьми метафизически, но они являются вполне законными людьми, поскольку они — на своем месте в системе Традиции. Поэтому получается, что Генон и великая традиция называют профанами тех, кто
Естественно, не все так просто. На самом деле современный человек является неким переразвившимся следствием взаимодействия и противоборства монотеистического проекта или монотеистической традиции и великой изначальной, солнечной нордической традиции, которая называется примордиальной и т. д. В ходе жесточайшей борьбы этих двух линий возникает такая ситуация, при которой создается общество, заменяющее собою среду. Современный человек смотрит не на небо без звезд — горизонтом современного человека не является та последняя истина, очищенная от всяких наслоений, которую можно даже назвать «воздух» или «вода». Горизонтом восприятия современного человека является социальный факт в его первозданном значении — «республика», публичная и социальная вещь, социальный факт. Современный человек абсолютно антропогенен. Его формируют окружение, школа, наследие и т. д. У него нет другого учителя, кроме коллективного консенсуса человеческой Среды, Левиафана. И вот это называется профаническим обществом, нетрадиционным обществом.
8. Тайна живого сознания не раскрывается в логосе
Но как возникло профаническое общество? Оно стало возможным только благодаря тому, что в тело моллюска, т. е. естественного человека, была введена песчинка, раздражающая песчинка — послание пророков, откровение. И взаимодействие между этой песчинкой и тканью моллюска, которая не хотела эту песчинку, привело к обволакиванию ее слоями перламутра и возникновению жемчужины — современного общества, которое существует как вещь в себе. Современный человек не может прямо созерцать фундаментальную онтологическую реальность. Единственное, что он может созерцать прямо — это Человека с большой буквы во времени, в истории, в окружении его, во всех проявлениях, в том, что называется многообразием культуры. Т. е. он не может выйти за рамки того, что он фиксирован и определен, как существо, по выражению Аристотеля, публичное, существо социальное, коллективное. Это и есть профанизм. Это собственно и есть человеческий фактор. Но генезис этого человеческого фактора все-таки объясняется через фундаментальную проблему, на которую мы до сих пор еще не нашли ответа: отсутствие гомогенности в бесконечном в силу того, что это бесконечное воспринимается. Эта проблема не снята чистым созерцанием, потому что не было получено ответа, откуда взялось чистое созерцание, как стало первоначально возможным чистое созерцание. Прежде чем оно пришло как бы в триумфе своего становления и развития к тожеству, оно было нетождественно. Этот дуализм, эта двойственность, этот заколдованный круг в проблеме восприятия решается двояко. Либо он решается путем вновь и вновь подтверждаемой силы созерцания, которая постулирует чистый монизм неба без звезд в качестве императива, и дает разные ускользающие, уходящие от ответа объяснения, как все-таки получилось, что человек что-то воспринимает. Либо же этот дуализм решается через признание: бесконечность парадоксально ограничена, она ограничена тем, что существует это существо, которое воспринимает, некая звезда в небе без звезд.
Можно постулировать эту двойственность, и тогда возникает трагический путь, который в конечной стадии своей приводит к современному профаническому, обреченному, осужденному обществу, существующему благодаря монотеистическому проекту. Монотеистический проект, может быть, привел бы к совершенно другому результату, если бы ему не противостояла фундаментальная Традиция тотального созерцания.
Вспомним, как решается вопрос о гомогенности и о том, как вообще берется способность человека воспринимать, великими мудрецами-философами. Мы не берем семь мудрецов, потому что этот вопрос они вообще оставляли за кадром. Платон впервые пытался разрешить проблему восприятия, проблему гносеологии всерьез. И оказывается, что он ее никак не решает. Потому что Платон говорит, что в центре всего (знакомство с Райским Древом уже состоялось!) находится мировая душа, которая воспринимает идею. Вы помните этот образ, один из великих философских образов: мировая душа, распятая на мировом древе. У язычника Платона логически осуществляется раскрытие содержания того, что дано в совершенно иной традиции, в традиции монотеистической, традиции библейской. Там описано одно дерево в центре, запрет на приближение к нему, последствия этого приближения. Платон начинает с состоявшегося как позитив факта, что онтологическое «я» есть душа, она распята на мировом древе. Это одновременно и ее трагическое, уязвимое положение, и вместе с тем, это возможность реинтеграции всех состояний вверху и внизу. И здесь видится проблема: это онтологическое «я», эта душа воспринимает принципиальные идеи, но ведь, строго говоря, эта душа является такой же вещью, как и эти идеи. Если она одна из единиц онтоса, как и эти идеи, что делает ее воспринимающей? Она должна противостоять этим идеям, должна чем-то отличаться от них. Камень не может воспринимать другой камень. В конечном счете, Платон не доказал нам, что душа принципиально не есть одна из идей. Платон не доказал нам, что душа порывает с миром идей и противостоит им как некое зеркало, имеющее право быть в центре. Он говорит о вещах как об уже состоявшихся, снимая и перескакивая эту тайную диалектику объяснения первоначального. Получается, что, внимательно прочитав Платона и поверив ему, мы все равно не поймем, откуда берется эта великая двойственность, это великое противостояние всего и того, кто смотрит на это все.