Революция розг

Нестеров Ростислав

Дрожа от возбуждения – что там?! – Липа, на всякий случай обмотав руку полотенцем и прикрывая ладонью глаза, как будто из пыльной темноты может выскочить змея, осторожно залез внутрь и с трудом вытащил оттуда огромную книгу. Ту самую, судя по рисункам на обложке, что читал мужик с бородой…

Почистив находку от пыли, Липа открыл книгу и на первой же странице увидел самосветящийся череп с гобелена! Просто мистика какая-то… Под черепом имелась надпись странными угловатыми буквами в которых Липа с трудом узнал изуродованную практически до неузнаваемости латиницу.

– Кэ, рэ,

а, нэ… – Липа старательно, как первоклассник читал по буквам, когда на третьем слове раздался резкий хлопок, свет мигнул, пахнуло какой-то гадостью, и из камина в облаке потревоженной золы выкатился череп. Он покатался немного по кабинету, отряхиваясь и приводя себя в приличный вид, задумчиво пошевелил нижней челюстью и, подкатившись к ногам окаменевшего от ужаса и удивления Липы, весело загорелся обеими глазницами.

– Ни хрена себе… – только и смог сказать Липа. – Что это я такое сделал?

Липа осторожно закрыл книгу и, стараясь не смотреть на оригинальный светильник, выскочил из кабинета. Плотно закрыв за собой дверь, он с такой скоростью помчался вниз, что ступеньки не успевали скрипеть, а только испуганно ойкали. Оказавшись на кухне, Липа первым делом включил весь свет, потом привалил дверь табуреткой. После чего, не тратя время на формальности типа рюмки, ломтика лимона и задумчивого выражения лица, засосал прямо из бутылки добрый глоток коньяка.

Да, картина сложилась дикая, но совершенно понятная: волею случая Липа овладел магической книгой, видимо очень древней. Сила в этой книге скрыта страшная, – один череп чего стоит! И это, между прочим, только первая страница.

– Если удастся разобраться что к чему, как вообще эта книга работает… – Липа бегал по кухне, жестикулируя бутылкой. – Это же такого можно наворотить!

Перед его горящим взором представился вдруг украшенный золотыми кистями и позументами конь белой в абрикосах масти, и он, Лев Борисович Липовский, верхом на этом коне. А вокруг ликующая Москва встречает своего вернувшегося героя…

– Да, с этим стоит повозиться! – Липа сделал еще один глоток (грамм на сто, не меньше), тяжело вздохнул и добавил с горечью повидавшего виды ветерана: – Ну а не получится с белым конем ничего, зато сейчас хоть каким-то делом займусь…

Глава 4

Тени прошлого

Среди бесконечного многообразия человеческих типов встречаются люди настолько яркие, что в любой, самой невзрачной одежде они буквально бросаются в глаза. И ладно бы, если что-то необычное при этом делали, так нет: они замечаются и запоминаются, даже если тихо и спокойно сидят на бульварной скамейке с газетой в руках! Из таких людей получаются отличные политики. Их не надо рекламировать – достаточно один раз показать такого, и вот его уже узнают на улице и в общественном транспорте. Именно таким был Липа.

Митрич же напротив всегда и всюду оставался незамеченным. Надень на него красный плащ с капюшоном, дай в руки огромный топор и пусти на улицу – в лучшем случае решат, что он лесник из службы озеленения, отвернутся и через тридцать секунд забудут. Спаси он при большом стечении народа рыбака утянутого в реку хищным карасем-мутантом, и тогда никто не сможет описать героя: очевидцы с растерянными лицами будут переглядываться и ссылаться на общую неразбериху. Вроде как был кто-то, лазил в воду, а больше ничего… Из таких людей получаются отличные разведчики, способные годами выслеживать врага, выслеживать с самой близкой дистанции и оставаться при этом незамеченным.

Вот Липа в плетеном кресле со скучающим видом обедает под прохладным тентом (фазан, трюфели, немного сыра и полбутылки шампанского), размышляя о магии и ее практических приложениях. Ничего вроде особенного, но на него невольно поглядывают не только соседи по ресторану, но и прохожие.

А вот Митрич, героически вдыхая ароматы хорошей кухни, закусывает на лавочке в соседнем сквере (булка с сосиской и пиво), пытаясь понять, почему объект стал так много времени проводить дома и чем он вообще занимается до глубокой ночи в своем кабинете. Разве кто-нибудь на него смотрит? Да никто! В принципе он может безо всякого ущерба для дела спокойно сесть за соседний столик и следить за Липой оттуда…

К сожалению, денег на ресторан у Митрича не было. Дело в том, что Центр держал своего агента на голодном пайке – и объект не слишком важный, если не сказать вообще никому не нужный, и скудного бюджета на всех не хватает. Тем более Митрич не имел привычки жаловаться на безденежье:

– Если дали мало денег, значит нашли им более важное применение! – размышлял Митрич, подсчитывая скудную наличность. – Страна большая, мало ли какие срочные нужды могут быть…

В итоге ему приходилось довольствоваться маленькой однокомнатной квартиркой на предпоследнем этаже (аккурат напротив Липиного особняка!), одеваться и питаться крайне скромно, и даже подрабатывать в свободное время переводами технических статей по первой своей гражданской специальности ветеринара. А еще он в целях экономии бросил курить, чем очень гордился!

В тот день Липа гулял особенно долго, у Митрича даже сложилось впечатление, что он что-то ищет. И еще этот странный сверток, явно тяжелый, который Липа целый день таскал, не выпуская из рук. Короче говоря, было о чем задуматься! Однако Митрич не забивал себе голову бессмысленными вопросами:

– А куда это он идет? А что это он ищет?

И не пытался предугадать дальнейшие действия объекта – просто шел в пяти метрах позади, ни о чем особенно не думая. Абсолютно незаметный, серый как асфальт и неприметный как тень. Но, как и от тени, уйти от Митрича было невозможно.

Итак, Липа бродил по городу со свертком, а Митрич упорно следовал за ним. Что же искал наш начинающий волшебник? Всего лишь место проведения найденного в книге магического ритуала, с вылезающей из клубящегося облачка фигурой.

– Чтобы это могло значить? – бормотал Липа, рассматривая подробности через большую лупу. – Что?

Ответа не было, но сердце билось чаще в предвкушении открытия. Ведь пока все магические опыты приводили только к появлению разной бессмысленной ерунды. Тот же череп в принципе не мешал, – светит себе и светит, а что зевает иногда, клацая челюстью, так к этому быстро привыкаешь.