Революция.com. Основы протестной инженерии

Почепцов Георгий Георгиевич

Виртуальное пространство способно не только фиксировать путем накопления изменения в социальной системе, но и само выступать в роли движущей силы таких изменений. Однако со временем вновь происходит накопление определенного рода «усталости» виртуальной системы, когда она уже не может удовлетворять выдвигаемым к ней требованиям. Каковы возможные варианты выхода из этого «истощения» виртуального потенциала системы? Есть несколько основных возможностей, по которым идет дальнейшее развитие системы.

В первом варианте имеет место разрушение системы с заменой ее новым вариантом виртуальности.

Это произошло с бывшим Советским Союзом, система которого оказалась

неспособной адекватным образом объяснять расширяющийся разрыв между уровнем жизни на Западе и в СССР. Старая модель виртуальности (Ленин, партия, комсомол) была заменена новой (рынок, демократия, капитализм). При этом многие старые игроки сохранили свои руководящие места, поскольку быстро овладели новой риторикой, то есть новым виртуальным инструментарием.

Во втором случае мы имеем возможность сохранения старой системы путем ее трансформации. В качестве примера можно вспомнить Китай, который не утратил коммунистическую ориентацию, а в качестве модернизации ее ему пришлось допустить в свою аксиоматику до этого полностью отвергаемый элемент – бизнесмена, которого даже стало возможным принимать в партию. В этом случае старые игроки вообще остаются неизменными, поскольку сохранены даже старые институции. Просто в систему добавляются новые участники процесса.

Третья модель интенсивного изменения полностью отбрасывает старых игроков вместе со старой виртуальностью. В качестве примера можно взять Грузию, где старая виртуальная система была вдруг переименована в коррупционную, а новая стала демократической, что потребовало полной смены команды. Ее также можно трактовать как подвариант первой модели, если мы будем принимать во внимание ограниченный набор факторов.

Четвертая модель реагирования на исчерпанность старого виртуального пространства состоит в его ритуализации. Советский Союз перевел свое прошлое в определенную степень ритуала, сходного с религиозным, где были запрещены любые отклонения от фиксированных оценок и стандартного набора информации. Для удовлетворения потребностей функционирования на всех уровнях Владимир Ленин, например, существовал в нескольких ипостасях: Ленин-ребенок (для октябрят), Ленин-студент (для молодежи), Ленин-взрослый (для официальной агиографии). Такой же канонической была и иконография образа, которая также имела четкие временные привязки.

Каждый этап интенсивной смены социальной системы требовал своей виртуализации, чем и создавалась нужная динамика, обеспечившая переход к новому состоянию. Современную модель смены власти сегодня дают уже не ученые, а журналисты, поскольку она достигла уже такой прозрачности, что не требует дополнительных исследований. Приведем пример такой периодизации, акцентируя в нем как раз виртуальные аспекты [1].

• шаг 1 – выборы. Грузинская оппозиция воспользовалась парламентскими выборами (ноябрь 2003 года), армянская – президентскими (март 2003 года). Оппозиция сразу объявляет о фальсификации выборов и начинает оспаривать их результаты. Ее требования, как правило, начинают легитимизироваться с помощью международных организаций, то есть идет присоединение к более сильному виртуальному объекту, который как бы «делится» своей легитимностью.

• шаг 2 – выдвижение требований. Оппозиция начинает виртуальные интервенции, например, на инаугурации президента Армении отсутствовали представители оппозиционных партий. В свою очередь президент отвечает в том же виртуальном пространстве, что действия оппозиции наносят ущерб имиджу страны.

• шаг 3 – митинги и народные волнения. Митинги и демонстрации символизируют

неудовлетворенность имеющейся виртуальной системой, ее диспозицией, они дают право на введение новой системы. Митинг не просто интенсивно вводит новую информацию, он и в определенной степени легитимизирует ее, делая публичной.

• шаг 4 – силовое воздействие. 5 апреля Армения приостановила вешание российского канала НТВ, а с 12 апреля прекратила продажу российских газет. Как нам представляется, дело тут вовсе не в информации, поскольку она все равно передается. Сообщения российских газет и телевидения по сути легитимизируют эту ситуацию, поднимая ее на новый виртуальный уровень. Затем в Армении произошел разгон демонстрации, чего не было в Грузии.

• шаг 5 – действия по обстоятельствам. Грузинский вариант включал давление на Эдуарда Шеварднадзе со стороны иностранных политических игроков, которые предоставили ему определенные гарантии в случае неприменения силы.

Как видим, на каждом шаге происходит работа с теми или иными вариантами виртуальности. Причем при исчерпанности внутренней системы происходит обращение к двум источникам:

• митинг-демонстрация, позволяющий вводить новые виртуальности в интенсивном режиме;

• поддержка извне, которая дает возможность подключиться к чужой виртуальности и с опорой на нее породить уже свою внутреннюю.

При этом виртуальности опираются на стандартный набор идеологем, который выводит легитимность из народного волеизъявления. Поскольку и та и другая сторона считает, что именно она является единственной выразительницей народных чаяний, то каждая из них направляет свои усилия не столько на свою легитимность, сколько на делегитимизацию своего оппонента.

Практически любую имеющуюся идеологему мы можем привести к ее исходному мифологическому противопоставлению, откуда она родом. Практически все идеологемы пытаются либо легитимизировать, либо делегитимизировать те или иные ситуации. При этом они пытаются работать на более завышенном уровне, где функционируют такие понятия, как, например, «патриотизм», и им подобные.

Интенсивная смена социальной системы просто обязана опираться на уже существующие типы связей. Виртуальные интервенции и виртуальные войны в этом случае создают своеобразные мифологические «изломы», позволяющие стимулировать переход к новой реальности. Одним из основных противопоставлений становится противопоставление свой / чужой. Оно активно вводится в человеческое сознание с самых древних времен. Например, главная героиня сказки «Красная Шапочка» наказана за нарушение запрета разговора с чужим, поскольку в чуждом всегда таится опасность, даже если она на сегодняшний момент неизвестна.

Делегитимизация власти во времена переворотов строится на «выталкивании» власти на позиции «чужой». Оппоненты пытаются доказать ее коррупционность, отсутствие с ее стороны реальной заботы о народе. Все это связано с работой на мифологию, с попыткой навязать новую интерпретацию. Автоматически освобождающееся место должна занять оппозиция власти, поскольку предполагается, что тот, кто критикует, сам не обладает этими же пороками.

Виртуализация может выступать в роли своеобразной ловушки сознания, когда революцией роз начинает именоваться обыкновенный переворот. Сознание идет вслед за виртуальной структурой, которая обладает более сильной объясняющей силой, чем реальность. В принципе лозунг «мир – хижинам, война – дворцам» всегда будет собирать большое число голосов, поскольку хижин в мире всегда будет больше, чем дворцов.