Революция
Шрифт:
– Югославия сравнительно открыта, и контрабанда через Адриатику из Италии является обычным делом. То, что вам нужно, мы отправим этим путем. Югославия и Польша в хороших отношениях, между ними существует широкая торговля. Мы отправим оружие по железной дороге из Югославии в Варшаву. Торговля между Польшей и СССР на высоком уровне. Наши агенты в Варшаве смогут отправить оружие в хорошо замаскированном грузе. На польско-русской границе не просматривают товарные вагоны. Тем не менее, вашим людям
Очень тихим голосом Анна произнесла:
– В Швейцарии в советском посольстве в Стокгольме есть полковник, глава ленинградского отделения КГБ по борьбе с контрреволюцией, как они это называют. Можете вы устранить его?
– Это необходимо? Вы уверены, что после не поднимется такой шум, что это привлечет к вам внимание?
Павел не любил такие дела. Они редко приносят пользу.
– Он знает, что Георгий и я - члены движения, - сказала Анна. Козлов в изумлении открыл рот.
– Вы хотите сказать, что ваше положение известно полиции?
– Пока что он держит эту информацию при себе, - сообщил Шверник.
– Он обнаружил все, когда Аня старалась заручиться поддержкой их службы.
Не веря себе, Павел переводил взгляд с одного на другого.
– Заручиться поддержкой? Откуда вы знаете, что он не сообщил о вас? И вообще, что вы хотите сказать, говоря, что он держит информацию при себе?
Анна заговорила, и ее голос был таким тихим, что он с трудом улавливал звук:
– Он мой старший брат. Я - его любимая сестра. Насколько долго он будет держать все в секрете, я не знаю. При таких условиях, считаю, что нет другого решения вопроса, кроме его устранения.
Эти слова продемонстрировали Павлу Козлову, что на его стороне команда столь же преданная делу, как и он сам.
– Полковник фурцев в советском посольстве в Стокгольме, произнес он.
– Очень хорошо. Пожалуй, лучше всего были бы венгерские беженцы. Если их поймают, причина убийства не поведет в вашем направлении.
– Да, - подтвердила Анна, ее чувственный рот скривился. В общем-то, Анастас был в Будапеште во время подавления восстания в 1956 году. Он участвовал в этом.
Дача Леонида Шверника находилась недалеко от Петродворца у Финского залива, примерно в восемнадцати милях от Ленинграда. В Штатах дачу назвали бы летним бунгало в сельской местности. Три спальни, довольно большая гостиная, кухня, ванна, даже площадка для парковки машин. Павел Козлов почувствовал слабое удовлетворение, решив, что американец на работе, соответствующей работе Шверника, смог бы позволить себе нечто большее.
– Надеюсь, вам не придется оказаться в ситуации, когда необходимо бегство, - заговорил Шверник.
– Если это случится,
– Чудесно, - сказал Павел.
– Будем надеяться, этого не придется делать.
Внутри дома они сели вокруг маленького столика с неизбежной бутылкой водки, сигаретами, а потом кофе.
– Пока что, - говорил Шверник, - мы бегло упомянули полдюжины проблем, но сейчас мы должны стать точными.
Павел кивнул.
– Вы пришли к нам и сказали, что представляете Запад и что вы намереваетесь помочь нам свергнуть Советское правительство. Чудесно! Но как нам убедиться, что вы не представляете КГБ или, может, МВД?
– Я докажу это своими действиями, - ответил Павел. Он поднялся на ноги и, не обращая внимания на Анну, вытащил подол рубашки, расстегнул две пуговицы на брюках и вытащил денежный пояс.
Он пояснил:
– Мы не знаем, чего именно, в смысле экипировки, вы от нас хотите, но, как вы уже говорили, всем революциям нужны деньги. Здесь сумма, равная ста тысячам американских долларов - в рублях, конечно.
– Он добавил, извиняясь: - Это самая маленькая сумма. Ваши советские деньги не так уж много стоят, чтобы один человек мог провезти действительно большую сумму.
Он бросил денежный пояс на стол, привел в порядок свою одежду и сел на стул.
– Это начало, - произнес Шверник, - но я по-прежнему считаю, что мы не должны представлять вам других членов организации, пока у нас не будет точных доказательств относительно вас.
– Разумно, - согласился Павел.
– Что еще?
Шверник хмуро посмотрел на него.
– Вы называете себя американцем, но по-русски говорите не хуже меня.
– Я воспитывался в Америке, - сказал Павел, - но, когда я был мальчиком, я не стал ее гражданином из-за некоторых формальностей. Когда я стал взрослым и стал работать на правительство, было решено, что лучше, учитывая мою специальность, чтобы я по-прежнему не становился гражданином Америки.
– Но по происхождению вы русский?
– Я родился в Ленинграде, - ровно произнес Павел. Анна наклонилась вперед.
– А, так, значит, вы предали Россию.
Павел засмеялся.
– Посмотрите только, кто говорит. Лидер подполья.
Анну это не задело.
– Но это - совсем другие причины. Я сражаюсь, чтобы спасти свою страну. Вы боретесь для Соединенных Штатов и Запада.
– Не вижу особой разницы. Мы оба стараемся свергнуть порочную бюрократию.
Он опять засмеялся.
– Вы ненавидите их так же, как и я.