Рейд во спасение
Шрифт:
– Маскхалаты. Для скрытого передвижения в зимних условиях. А если учесть, что в Антарктиде как бы и летом зима, да еще такая, что зимее не бывает, то самое то. Кроме того, светоотражающие и недоступные для наблюдения. Даже если кто-то случайно и будет смотреть именно на тот участок, да еще под большим увеличением, все равно нас не заметит и не узрит.
– Даже шевеления?
Он отмахнулся.
– Ну, мало ли там пингвинов… Ты точно за него сойдешь. Такой представительный! Императорский. А то и сам император заснеженного
Михаил молча встал, Азазель помог ему влезть в комбинезон, затянул ремни, заставив руки завернуть за спину, и вдел их в широкие лямки рюкзака.
– Тебе идет, – сообщил он. – Ты такой красивый! Как Папанин и Кренкель. А любая ноша украшает, как сказал Ваалам своему скаковому жеребцу.
Михаил буркнул:
– Точно доберемся? Я в своих силах не уверен…
– Я подмогну, – пообещал Азазель. – И скорректирую. Уздечку бы… Ладно, обойдемся, а то еще хлыст и шпоры понадобятся… На счет «три», понял? Всю мощь!.. Один, два, три!
Глава 4
Михаил сомкнул кулаки и, задействовав всю мощь, как и велел Азазель, ринулся в заданную точку, абсолютно уверенный, что Азазель держит хотя бы за пояс, не давая умчаться мимо.
С размаху влетел в слепяще-белый морозный мир, Азазель уже ожидает, вид таков, что по крайней мере суток двое торчит в нетерпеливом ожидании.
Под ногами сухо треснуло, ледяная глыба с жутким хрустом раскололась на две половины.
Азазель покачал головой, изо рта вырвалось облачко пара, моментально застыло и красиво осыпалось крохотными кристалликами льда.
– Даешь, – сказал он с аристократическим неудовольствием. – Контролируй себя.
– Но у меня же получилось, – возразил Михаил. – Что ты за гад, похвалить не можешь?
– Это просто неприлично, – заметил Азазель и наморщил нос, – появляться с таким шумом и… повреждениями дикой природы, которую надо защищать, а не бить по голове, как младших братьев.
– Да кого я бью?
– Лед, – ответил Азазель. – Сейчас все защищают от человека и его гения. Может быть, лед живой, ученые еще не определились.
Михаил пристыженно перескочил трещину на его сторону. От сверкающего снега и кристаллического льда слепит глаза, он усиленно промаргивался, щурился так, что между веками оставалась узкая щель. Ледяной воздух некоторое время студил кожу, потом перестал замечаться как нещадный блеск, так и холод, он поспешил за Азазелем, прыгая с глыбы льда на другую глыбу и опускаясь в ледяное ущелье ниже и ниже.
Высокие стены искрящегося по верху льда давно заслонили солнце, под ноги пала плотная голубая тень, а когда спустились ниже, вообще стала темно-синей и тревожной.
В самом низу Михаил увидел серую плиту камня, отполированную до зеркального блеска, словно скользящий по ней ледник старался не
– Лед и камень не дружат, – заметил Азазель. – Видишь, камень не поддержал возмущение ледника и даже не треснул. Попробуешь проделать дыру сам?
– Лучше ты, – сказал Михаил без уверенности. – Я пока еще не совсем…
Азазель сказал саркастически:
– А где еще упражняться, как не посреди Антарктиды?.. Архангел, жги!
– Ну и шуточки у тебя, – сказал Михаил. – Ладно, дай только сосредоточусь.
– Сосредотачивайся, – согласился Азазель, – но на будущее научись делать это пошибчее. А то противник так и даст тебе время на размышление и сосредоточение! Куда ни плюнь, везде йоги…
Камень никак не реагировал на все усилия Михаила, да и сам он чувствовал себя как-то глуповато, наконец озлился на себя, ударил кулаком по камню.
– Я все равно тебя заставлю!
Камень сухо треснул, по нему пробежала длинная трещина и ушла под стену льда.
Азазель вздохнул.
– Не совсем то, но хотя бы какое-то проявление… А теперь попробуй прожечь дыру!.. Достаточно широкую, чтобы пролез рюкзак. Ну?
– Попробую, – буркнул Михаил. – Только это трудно.
– Святоша, – сказал Азазель с презрением. – Неужели в детстве ничего не жег?.. Ах да, у тебя же не было детства! Несчастный ребенок. Сразу таким создали, абсолютно правильного и занудного.
Михаил ощутил, что снова злится, Азазель дразнит нарочито, но злость в самом деле начала распалять в нем нечто, что накалило грудь, горячей волной прокатилось по рукам и вырвалось прямо из ладони оранжевым огнем.
Камень зашипел, взметнулись искры, отчетливо запахло горелой землей.
– Давай, криворукий, – закричал Азазель подбадривающе, – газуй! Была – не была!.. Сильнее. А то так сто лет будешь… Нужно не нагревать, а плавить…
Камень, словно услышал, в самом деле под ладонью просел, словно мокрая глина. Образовалась воронка с багровыми краями, а снизу, как из подземного гейзера, выплеснулись ярко-красные струи.
Михаил ощутил азарт, сконцентрировался на этом странном ощущении злобного торжества. Дыра стала быстро шириться, струи огня пошли выплескиваться чаще и сильнее.
– Слабовато, – крикнул Азазель с разочарованием, – я думал, в тебе силенок больше!.. Ничего, недельку тут посидишь, проплавим на полметра. Нам хватит…
Михаил погрузил кисть руки в кипящую магму, совершенно не ощущая жара, а только приятное тепло, дальше некоторое сопротивление, но и там камень не плотнее мягкой глины.
Комбинезон от кисти и до локтя вспыхнул багровым огнем, Азазель уже молча наблюдал, как он опустил руку в кипящее месиво по локоть, ткань комбинезона превратилась в черный пепел до плеча, но Михаил, не обращая внимания, засунул руку как можно глубже в красное месиво из расплавленного камня.