Рейдеры Нила
Шрифт:
— Продолжай, дурак! — рявкнул Зенон. — Чего ты ждешь? Что, сообщение слишком сложное?
— Нет, нет, Ваше Превосходительство, мы можем подать эти сигналы достаточно легко. Но солнечный свет ...
— Солнце все еще там! — Зенон указал на красный полукруг, который светился над западным горизонтом.
— Да, ваше превосходительство, но, боюсь, свет недостаточно сильный. И угол...
— Делай, что тебе сказано! Сейчас же! И немедленно!
Команда, обслуживавшая «Зеркало», принялась за дело, наклоняя огромную линзу из полированного металла то в одну, то в другую сторону, пытаясь поймать солнечные лучи и направить их в сторону ближайшего военного корабля. Действительно, я смог увидеть пятно красного света, замерцавшее на парусе корабля, что означало, что люди на борту, должно быть, увидели, как вспыхнуло зеркало.
Корабль, который мчался к «Медузе», внезапно снизил скорость. Я смог увидеть, как ряд крошечных весел в унисон изменили направление и оттолкнулись от волн.
— Ты сделал все как надо? Они выполнили мою команду!
– завопил король, выплевывая полный рот пережеванных фиников. — Теперь другому. Теперь сигналь другому кораблю! — Он указал на второй военный корабль, идущий с востока, который продолжал мчаться к «Медузе».
Команда развернула зеркало, но положение заходящего солнца не позволяло поймать и отразить солнечный луч.
— Это невозможно сделать!
– завопил начальник команды зеркальщиков. Он содрогнулся под грозным взглядом царя, который яростно набивал рот финиками. — У нас не получится! Это просто невозможно сделать!
Не имея возможности вмешаться, мы наблюдали, как военный корабль неумолимо приближался к «Медузе». Я почувствовал укол сочувствия, представив панику, которая, должно быть, разразилась среди бандитов. Капитан Маврогенис отдавал приказы своей команде, но безрезультатно, поскольку «Медуза» не могла сравниться с египетским военным кораблем. Уджеб дрожал от ужаса или он встретил свой конец с неожиданной храбростью? Бедный Уджеб, который спас меня! Если бы Уджеб не провозгласил меня новым вожаком, мы с Бетесдой все еще находились бы на борту «Медузы», запертые в каюте и ожидающие неминуемой смерти.
А что с саркофагом? Я понял, почему царь и его камергер так отчаянно пытались остановить потопление пиратского корабля. Вопреки их ожиданиям, вопреки их плану, настоящий саркофаг, а не его бесполезная копия, был погружен на «Медузу». Если бы «Медуза» затонула, золотой саркофаг Александра был бы потерян навсегда.
Так и случилось. Пока мы с ужасом наблюдали, таранящий нос военного корабля ударил «Медузу». Мгновение спустя я услышал оглушительный треск. Пиратский корабль разломился надвое. Парус оборвался. Мачта рухнула в воду. С ошеломляющей быстротой две половины корабля закачались на волнах, а затем исчезли под водой.
Я ахнул. Бетесда закрыла лицо руками. Камергер склонил голову. Начальник, отвечающий за зеркало, покачнулся, как будто мог упасть. Царь поперхнулся финиками и начал откашливаться, как египетский домашний кот, подавившийся комом шерсти.
Слуги бросились колотить царя кулаками по спине, пока, наконец, огромный комок пережеванных фиников не вылетел у него изо рта, и, перелетев через парапет, не упал в кроваво-красное море.
XXXVII
На следующее утро, когда забрезжил рассвет, я снова обнаружил, что меня разлучили с Бетесдой.
И, не по свое воле, нас соединили с Артемоном.
С наручниками на запястьях и лодыжках, прикованные к противоположным стенам, мы вдвоем сидели друг напротив друга на устланном соломой полу голой каменной комнаты. Высоко над нашими головами светилось единственное маленькое окошко, закрытое железной решеткой. Меня доставили в эту сырую камеру с мешком на голове, но я имел некоторое представление где нахожусь, потому что время от времени из маленького окошка я слышал звуки животных - визг обезьян, трубный рев слона, - что означало, что мы, должно быть, находимся недалеко от зверинца при царском дворце.
В течение нескольких часов после того, как на меня надели наручники, я был один в камере. Наступила ночь, а вместе с ней и полная темнота. Затем дверь открылась, и солдаты доставили еще одного заключенного. Когда они приковали его к противоположной стене, при свете их факелов я увидел, что это Артемон.
Солдаты ушли, и в комнате снова стало совершенно темно. Я сказал несколько слов Артемону, но он ничего не ответил. Он был таким тихим, что я даже не слышал его дыхания.
Измученный, я спал как убитый. Проснувшись с первыми слабыми лучами рассвета, пробивающимися через зарешеченное окно, я увидел, что Артемон тоже не спит. Он выглядел изможденным и осунувшимся, как будто не спал всю ночь. Окровавленные повязки на одном из его плеч, которые я принял за результат нападения Чилбы, наряду с раной на одной стороне его лица, которая оставила большой и уродливый шрам.
— Ты думаешь, мы единственные, кто остался в живых?
– спросил я.
Артемон сидел неподвижно, прислонившись спиной к стене и закрыв глаза.
— Я имею в виду тех людей, которые были на борту «Медузы». Ты думаешь, все они мертвы?
Артемон открыл глаза, но на меня не посмотрел. Он уставился в пространство.
Я кашлянул и прочистил горло, страстно желая выпить воды. — Я спрашиваю, потому что это может иметь какое-то отношение к тому, как долго царь позволяет мне жить. Моя маленькая жизнь не может иметь для него особой ценности, за исключением того, что я все же могу дать несколько подсказок относительно того, что пошло не так в его планах относительно золотого саркофага. Я только надеюсь, что суровый камергер не будет настаивать на пытках, чтобы получить ответы на некоторые вопросы, поскольку я бы с радостью рассказал ему все, что знаю. Но я не думаю, что у меня будет выбор ...