Рейдеры Нила
Шрифт:
— Откуда у него деньги?
— Он унаследовал судоходное дельце от своего отца. Владеет флотом, который перевозит всевозможные товары вверх и вниз по Нилу и через море. Насколько я помню, это один из его кораблей, доставил сюда это изысканное вино с Коса. Налить еще, Гордиан?
— Нет, спасибо.
— Зачем тебя интересует Тафхапии? — спросил Кеттел.
Я не видел причин не говорить им этого. — Возможно, вы помните, когда я заходил к вам в последний раз, я искал членов некой пантомимы. Среди них есть молодая актриса
— Она ему понравилась, ты хочешь сказать? — Кеттел посмотрел мимо меня на Беринуса, который ответил ему скептическим взглядом.
— Почему бы и нет? — Аксиотея привлекательна! Даже очень красива. Она выглядит как ... — Я с трудом сглотнул.
Беринус кивнул: — Она и должна быть красивой, учитывая ее имя.
— Как так?
Он рассмеялся: — Гордиан, я знаю, что твой греческий очаровательно примитивен, но, несомненно, даже ты сможешь разобраться в нем. «Аксиотея» на греческом: «Достойная взгляда». Вероятно, это сценический псевдоним.
— Я об этом не подумал. Для красивой исполнительницы, которая бегала по улицам практически обнаженной, привлекая как можно больше внимания, имя Аксиотея, безусловно, ей подходило. — Но вы двое обменялись взглядами минуту назад, когда я упомянул об увлечении ею Тафхапи.
Беринус прочистил горло: — Ну, из того, что я знаю о Тафхапи, кажется более вероятным, что ты ему больше понравишься, Гордиан, чем эта молодая актриса, какими бы достоинствами она ни обладала. У Тафхапи никогда не интересовался женщинами. Насколько я знаю, у него нет и детей.
Кеттел поджал губы и кивнул в знак согласия. Я немного поерзал, почувствовав себя зажатым между телесами жира Кеттла и костлявыми локтями Беринаса.
— Тем не менее, руководитель труппы пантомимы, кажется, совершенно уверен, что Аксиотея прямо сейчас находится у этого Тафхапи. И мне нужно с ней поговорить … срочно.
— Желаю удачи, увидеть ее, если она в доме на улице Семи Павианов, - сказал Беринус. — Но это место похоже на крепость.
— Возможно, я смогу пробиться внутрь, если придумаю какой-нибудь предлог ... — Я нахмурился.
— Да, ты умный мальчик, - сказал Кеттел, касаясь моего бедра одной из своих толстых потных рук. — Ты что-нибудь придумаешь. Не хочешь отведать еще вот этого? — Он взял один из деликатесов с подноса на соседнем столике и, вытянув мизинец, поднес его к моим губам.
Я отмахнулся от этого и вскочил с дивана: — Мне пора идти.
— Но куда ты пойдешь? — Беринус сделал вытянутое лицо. Кеттел посмотрел на меня, затем на финик, который он держал в воздухе, и отправил в рот. Казалось, что он расширился, заполнив пустое место, которое я оставил на диване, так что было трудно понять, как я вообще мог поместиться между ними.
—
Беринус развернулся, как насекомое-прилипала, и последовал за мной к двери. С большим трудом Кеттел поднялся с дивана, схватил еще один финик и заковылял за ним.
Когда я выходил за дверь, Беринус схватил меня за локоть: — Гордиан, что бы ты ни делал, будь осторожен! Не делай ничего, что могло бы оскорбить Тафхапи. Как я уже говорил тебе - он очень опасный человек .
VII
Улица семи Павианов была всего в несколько кварталов длиной. Свое название она получила от круглого фонтана, расположенного в одном конце. Семь павианов, изваянных из красного мрамора, стояли в центре, все лицом наружу, из их разинутых пастей лились струи воды.
Дом Тафхапи был самым большим на улице, его стены шафранового цвета возвышались над окружающими домами. Это действительно была настоящая крепость, как и сказал Беринус. Прежде чем я осмелился подойти ко входу - двум высоким деревянным дверям с тяжелым железным замком, запирающим их, - я осмотрел строение со всех доступных мне ракурсов и точек обзора. Я увидел по крайней мере двух охранников, патрулировавших крышу, и никаких простых способов проникнуть внутрь, только высокие стены и недоступные окна. Ни с одного из соседних зданий не было возможности запрыгнуть на крышу. Ни на одну соседнюю пальму нельзя было взобраться, чтобы получить доступ к балкону. Туда можно было войти только через дверь.
Как я могу попасть внутрь или заставить Аксиотею выйти на улицу, чтобы повидаться со мной? Должен ли я притвориться родственником, отчаянно желающим ее увидеть? Ей может не понравиться такая уловка, или, что еще хуже, это может не понравиться ее покровителю. «Если только это не крайняя необходимость, — учил меня мой отец, — не следует открыто лгать влиятельным людям. Им это не нравится».
Мог ли я просто постучать в дверь, дождаться, пока откроется глазок, а затем сказать тому, кто ответит, чистую правду - что я Гордиан из Рима и что я хотел бы поговорить с актрисой Аксиотеей, которая, как я думаю, сейчас находится в этом доме? «Иногда обычный прямой подход – самый лучший», — учил меня мой отец. Но неприступность дома заставила меня насторожиться, а предупреждения обоих евнухов усилили мою бдительность. Просто поступить так, как я хотел, казалось слишком простым.
В конце концов я собрался с духом, подошел к двери и постучал, используя большое железное кольцо, которое также служило ручкой. Мгновение спустя глазок скользнул в сторону, и на меня выглянуло смуглое лицо. Это был один из носильщиков, которых я видел на площади.
— Кто вы и что вам нужно? — спросил он по-гречески с сильным незнакомым акцентом.
— Меня зовут Гордиан...
— Римлянин? — Это мое имя всегда выдавало меня.