Рейдеры

Алексеев Михаил Егорович

Были новости и из мест, которые он посетил не так давно. Из Орла сообщали, что добыли первую руду. Так как электростанция еще не готова и переработать ее для отправки в Вязьму возможности нет, пока просто складируют ее возле горнообогатительного комбината. Подчиненная орда получает перевозимый баржами из Вязьмы скот и обустраивает в пригороде свой поселок. Из Губкина пришли новости поинтересней. К городу вышло крупное кочевье черных булгар. Это та орда, которая нанесла поражение ныне союзной орде. Пришли по следам. Состоялось сражение объединенных сил княжеской легкой конницы, союзной орды при поддержке бронетехники с обидчиками новых вассалов.

Хан орды получил яркое подтверждение правильного выбора стороны, унаследовав от разгромленных булгар все имущество, скот и женщин. Молва об этом быстро разнеслась по всему Заволжью. Фомичев, в свою очередь, предупредил главу Губкина, чтобы на месте внимательно отнеслись к поведению хана, у которого могло возникнуть мнение, что это его победа. Но это были частности. Князя интересовала нефть. По словам геологов, раньше осени вряд ли удастся добуриться до нее. Но князя заверили, что весной, как только реки освободятся ото льда, можно будет присылать танкеры за бензином, керосином, дизельным топливом и мазутом. В общем, дела шли.

В конце недели, уже вечером, когда Фомичев собирался покинуть кабинет, зашел Никодимов. Взглянув на его лицо, Сергей понял, что у того серьезные новости.

– Что?

Никодимов прошел к столу, отодвинул стул и, устроившись, ответил:

– Прогноз на следующий год подтверждается. Караван купеческий пришел. С Балтики. Мой источник сообщил, что по берегам Варяжского моря молва идет. Князь Новгородский Рюрик клич кинул, всех ярлов и хевдингов в поход приглашает следующей весной. Обещает небывалую добычу.

– По наши души? Сомнений нет?

– А какие сомнения? Кого еще можно тут ограбить с таким размахом? В ту же Англию они ходят, не слишком афишируя это. Там добычи на всех не хватает.

Фомичев вздохнул, наклонился и, открыв дверцу тумбочки, звякнул стаканами. Поставив их на стол, следом вынул графинчик. После чего обошел стол и сел напротив Никодимова.

– Парни наловчились виски гнать. Еще, так сказать, в серию не пошло. Эксклюзив! Не отличить от того, что мы пили в том мире, – пояснил князь, плеснув на два пальца в стаканы. – Или я уже просто забыл и привык к этому. Ну!

Он поднял свой стакан.

– Безо льда! По-русски! Не будем портить вкус напитка. За Победу!

Выпили.

– Значит, все же столкнуться придется, – задумчиво произнес он, держа пустой стакан в руке.

– Ну, а как иначе? С точки зрения девяностых – начала двухтысячных – мы рейдеры. Есть предприятие – торговый путь. Волжский торговый путь – часть Великого Шелкового пути. С которого кормится куча народа. Тут ведь времена простые. Это все красивые слова «князь, дружина, княжество», а по-нашему – это «лидер ОПГ, бригада и земля», с которой они кормятся. «Крыша», одним словом. И тут приходим мы, такие красивые, и подгребаем все под себя. И делиться ни с кем не собираемся.

Никодимов усмехнулся.

– Для тебя, Сергей Владимирович, фактически ничего не изменилось.

Фомичев ответил:

– Не мы такие – жизнь такая. Классика жанра. Выбор небольшой: либо ты – либо тебя. Действительно, по большому счету и в том мире, откуда мы пришли, дела обстоят точно так же. Просто формы изменились, масштабы, да и лицемерие стало в почете. Любим мы красиво все объяснить. Роль главной «крыши» выполняет государство, оно собирает налоги – с людей, с бизнеса. На эти налоги содержит службы, которые обеспечивают этот сбор и послушание масс; армию,

которая не дает чужим покуситься на твою долю, и так далее. А поэтому лично я не вижу ничего плохого в том, что по факту действительно мы рейдеры. Это ни плохо и ни хорошо. Это жизнь! Не мы, так кто-то другой. Один ли он будет, или весь этот торговый путь несколько князей, ханов, конунгов и ярлов поделят кусочками, и каждый будет иметь свою долю с него. Это уже есть. И мы на их фоне выглядим еще весьма респектабельно. Мы прогрессорствуем! Мы не просто доим эту корову, но еще кормим ее, обихаживаем и работаем над повышением удойности. Разве не так?

И тут же вернулся к главному вопросу:

– Как думаешь, сколько соберут?

Никодимов развел руками.

– Даже предполагать не буду. Но думаю, немало. Мы лакомый кусок. А ты чего так озаботился? Огнестрел рулит!

– Это понятно! Просто имею я определенные планы на Рюрика. Точнее, на Олега, исходя из информации от наших историков. Но то ли информация эта недостоверна, то ли мы действительно не в своем мире, но Рюрик до сих пор жив. Так вот в мои планы не входит убийство кого-либо из них двоих. Да и сражения хотелось бы избежать.

– Я заметил, что ты в этом мире немного сентиментальным стал.

– Умным! – Фомичев постучал пальцем по своей голове. – Наверное. Да и не был я кровожадным никогда. Ты ж должен знать.

– Поэтому я и пришел тебя арестовывать всего лишь с четверкой бойцов. Да и то – больше для важности. Почесал, так сказать, собственное честолюбие и оказал уважение тебе. Иду арестовывать самого Фомичева! Кто ж знал, что там все так получится?

– Жалеешь? Тебе ж слегка за тридцать было в тот день?

– Тридцать два. Майор в нашей системе в тридцать два – это нормально. Средний опер, без подвигов в биографии и звание среднее. А жалеть?

Сначала – да. Наверное, как все, кто сюда попал не по своей воле. Или кто еще не успел вкусить «прелестей» старости и считал, что все еще впереди. А вот вы – ну, те, кто там был уже просто в возрасте, как ты, или вообще божьи одуванчики, – точно ни о чем не жалеете. Кстати, ты поэтому трех жен завел? Чтоб оторваться на всю катушку?

– Мы ж уже это обсуждали. Ой, неспроста ты этой темой интересуешься! – Князь, смеясь, погрозил ближнику пальцем.

И посерьезнев, продолжил:

– И в наше время это было не редкость. Просто государство закрывало на это глаза. Я имею в виду, что хватало мужиков, живших на две-три семьи. Официально одна, а по факту больше. В советское время это была редкость и каралось государством. А позже… Все всё знали! И жена, и эти женщины, и друзья, и вообще все, кому это было интересно. Но! Государство этого не замечало. А тут вообще существует институт наложниц. И не жена, и даже не любовница, а так… Секс-рабыня, что ли. Видеть в этом качестве Расу и Лину я не хотел. И кого тут нужно обманывать? И зачем? Жизнь так распорядилась. Пожалел я девчонок.

– Любишь?

Сергей вздохнул и задумался.

– Лизу – да! Девчонок… наверное, нет. А вот хочу – да! И, во-первых, у меня по отношению к ним появилось чувство собственника и, соответственно, ревности, если их кто-то будет, ну, сам понимаешь… Во-вторых, лет так до тридцати пяти – сорока мужчине одной женщины мало. Я беру в среднем. И мужчины есть разные, и женщины тоже. Поэтому мне в данный момент комфортно. Как дальше будет, пока не знаю, но думаю, ума справиться с этой ситуацией хватит.