Рейнджер
Шрифт:
Возвращаясь от старинных поэтов к современным для меня реалиям, осмотрелся. Да уж, резон в предыдущих рассуждениях был. Народец вокруг мелькал, мягко говоря, не крупный — метров от полутора, некоторые больше, но ненамного. Непонятно, с чего бы это средневековые легенды обзывали дварфов коротышками? Например, Драун почти одного роста с той вон тёткой. Непонятно. Хотя.… То, что для Драуна его рост — предмет гордости, почти на полголовы выше любого из встреченных им сородичей, я уже знал. Да и немудрено было не знать — это только в первый вечер он постеснялся хвастаться, потом подобие робости прошло, и быстро. А для простого народа разница сантиметров двадцать-двадцать
Деревенька оказалась не так уж и мала — дворов двести-двести пятьдесят, как минимум. Большая, можно сказать, деревня. И корчма нашлась — длинный одноэтажный дом, крытое крылечко с небольшой коновязью и колодой для воды. Прямо за широкой дверью — темноватый коридор поперёк всего дома, в дальнем конце — выход во двор. Направо — вход в обеденный зал, налево — крепкая, монументальная, из тёсаного бруса дверь на хозяйскую половину. Причём прорезана не напротив той, что ведёт в зал, а со значительным сдвигом. Разумно — и захочешь, а лавкой с разгона не выбьешь. Был тут и представитель власти — староста, или тиун, на местный лад. Собственно, именно в корчме мы его и нашли. Оно и хорошо — ходить далеко не надо.
Вот и он — первый контакт человека Земли с представителем инопланетного человечества! Где журналисты и фанфары? Что-то я нервничаю, раз такие плоские шутки в голову лезут.
— Доброго Вам вечера, уважаемый… — я сделал паузу, намекая на то, что хотел бы услышать имя. Может, и стоило представиться первому, но вот так получилось.
— Семн, Ригдоров сын.
Представился в ответ и я, следом — двурвы. На этом они сочли своё участие в переговорах законченным и устремились к соседнему столику, одному из полудюжины имевшихся в наличии. Там вскоре и заговорили с корчмарём, очень похожим на тиуна. Как оказалось позже — братья они были, корчмарь и тиун, хоть и двоюродные. Звался же хозяин местного общепита Юз, Юзов сын, хотя чаще ему приходилось откликаться на «дядька Юзок».
Тиун уже минут пять плёл кружева, говоря обо всём и ни о чём. Это начинало немного напрягать. Тут слева от меня открылась входная дверь, и сразу левое плечо кольнуло десятком иголочек — отзывом какой-то магии. Я резко обернулся. На пороге стоял дядька лет пятидесяти на вид, в одеянии… ну, наверное, это и был пресловутый камзол, а для меня — так клубный пиджак, малиновый, кстати, длиной до колена, с большими золочёными пуговицами, нашивками и чем-то вроде аксельбантов. Эдакая пародия на «Нового Русского» в роли официанта. Вот только аура гостя, ощущаемая мною даже без артефакта, была не официантской.
— Господин маг?
— Приветствую истинного Стража Грани в нашем поселении. Нет-нет, вы мне льстите, какой же я маг — просто сельский заклинатель. Хотя Школу магов закончил, конечно же.
Услышав приветствие мага, тиун явно расслабился и взглянул на нашу компанию иначе. Он что, самозванца во мне заподозрил?! Да что же это творится в Мире?!
Разговор пошёл веселее. На вопрос, как жизнь, тиун ответил:
— Дык ить гоблины, чтоб их поперёк наискось. Развелось в лесах, как комаров. Ну, это не токмо мы страдаем, по всему графству такое. Наш граф даже приказал выплачивать награду за каждого гобла убитого, надо токмо камушек нагрудный предъявить. Хотели ухи резать, так они воняют сильно, летом-то. Вот, отмечаем, — немного невпопад закончил тиун.
— Что отмечаете?
— Дык той ночью гоблы, чтоб им поперёк рожать, на село-то напали. На крайнюю хату, там Степк-плотник живёт. Ну, у него в хате и инструмент, и учеников двое, отбиваться начали. А жинка его, как горло открыла — вся деревня набежала, отогнали. Оне ещё сарай подпалить хотели, но сараюшка у плотника от огня заговорённая, закоптили токмо. Дык вот, пока то да это — ажно шестерых зеленомордых прибили. Кто кого — неведомо, решили сообща отметить, на призовые гроши.
— Такие камушки? — раздался голос Драуна. Он протягивал руку, с которой свисал целый пучок амулетов. А я ещё думал — зачем мои спутники снимают этих «куриных богов», в которых ощущался только слабый след магии — видимо, использованной при изготовлении.
Тиун старательно раскладывал камушки на кучки — сначала по пять, потом подвигал туда-сюда. Получилось две группы по десять серых амулетов, кроме того — один зеленоватый и один красновато-кирпичный камешки.
— Полный сквид, — произнёс кто-то в тишине. — Со спиллом и тинном вместе.
— Половина — его, — Гролин кивнул в мою сторону. — Причём и оба цветных тоже.
Радости большой в глазах тиуна я не заметил. Наверное, призовые суммы, присланные вместе с указом (тут графу неведомому большой плюс — живые монеты гораздо лучше подогревают интерес, чем обещания да расписки), уже пристроены в какое-то быстрое и выгодное дело. Эх, есть что-то общее у чиновников всех миров.
— Уважаемый, а можно, вместо наличности, обменять эти камушки на какой-никакой припас? А то мы в лесу поиздержались изрядно. Что останется — мы тоже отдохнуть и попраздновать не против, только в меру. Как вам такой вариант?
Я подумал — если шесть жетонов дают возможность попить пивка всем активом села, то за десяток можно купить продуктов на троих на три-четыре дня пути. Ну, ещё за постой, за ужин.… А тиун получает возможность потом, когда гешефт провернёт, забрать себе призовые деньги. Или, если афёра не удастся, эти камушки прикроют его от гнева начальства.
Так и получилось. Тиун подозвал корчмаря (тут-то и выяснилось их родство), что-то перешептались, поспорили шёпотом, косясь в нашу сторону. Наконец, тиун с болью в сердце, придвинул себе дюжину серых камушков и красновато-коричневый.
— Вот, этого хватит. Остальное — забирайте.
Двурвы протянули камушки мне со словами:
— Мы договаривались, что сегодня припасы — за наш счёт.
Как-то невзначай, за общим разговором, выяснилось, что мы своих гоблинов промыслили в дне пути от села, а, значит, это были не те, что нападали на деревню и потеряли шестерых. Мужики погрустнели. Пришлось предложить переночевать в избе плотника и встретить гостей дорогих, буде явятся мстить за своих. После этого, сославшись на предстоящий ночью бой, я из попойки вышел, и оба двурва — тоже. Правда, Драун прихватил с собой изрядный жбан с пивом — «на утро».
Я ещё успел зайти, переговорить с кузнецом. Договорились на полсотни наконечников, три десятка обычных и двадцать гранёных, бронебойных. Расчет запланировали многоэтажный — кузнецу заплатит тиун, я же расплачусь с властями всё теми же гоблинскими трофеями. Кузнец присутствовал при нашей встрече с тиуном, пришёл с магом, скорее всего — в качестве силового решения возможных проблем. Видел он и сцену расчёта со старостой, поэтому вопроса о кредитоспособности не возникло. Я оставил в кузнице два наконечника из числа тех, что достались мне при переносе, как образец и пошёл на ночлег. Кстати, кузнец был здоровый дядька. Ростом с Шиллера, а шириной — побольше меня.