Рейнеке-лис
Шрифт:
«Помни, смотри, наблюдай и держать помоги мне прохвоста.
Если теперь улизнет он, то солоно всем нам придется!»
Брауна волк подстрекал: «Ведь он же вас так опозорил!
Нынче вы с ним расплатиться можете даже с лихвою…
Гинце, вскарабкайтесь выше и закрепите веревку…
Браун, держите преступника, — я буду лестницу ставить.
Две-три минуты еще — и мы эту сволочь прикончим!»
«Ставьте-ка лестницу, — Браун ответил, — а я с ним управлюсь!..»
«Как вы, однако, стараетесь, — Рейнеке им заявляет, —
Ближнего вашего смерти предать! А ведь вам не мешало б
Стать на защиту его, помочь, посочувствовать в горе.
Я бы молил о пощаде, но вряд ли мне это поможет:
Изегрим так ненавидит меня, что жене приказал он
Крепче держать меня, чтобы удрать я не мог из-под петли.
Прошлое вспомнить бы ей— уж, конечно, вредить мне не стала б.
Если же этого не избежать, я просил бы закончить
Дело немедленно… Мучился так и отец мой сначала,
Ну, а потом все пошло очень быстро. Покойника, правда,
Толпы такие не провожали… Но если вы долго
Мучить меня собираетесь — это бессовестно будет!»
Браун не вытерпел: «Слышали наглую речь негодяя?
Ну-ка, повыше, повыше! Последний час его пробил!»
В ужасе Рейнеке думал: «О, как бы в беде этой страшной
Изобрести мне какой-нибудь новенький фортель удачный,
Чтобы король милосердно мне жизнь даровал и чтоб этой
Троице недругов злобных досталось и сраму и горя!
Надо смекнуть поскорее! Что может, то пусть поможет!
Дело о жизни идет, ведь петля на шее! Где выход?
Все поднялось на меня: король не на шутку разгневан,
Все друзья удалились, а недруги неумолимы.
Редко я делал добро, не питал, признаюсь, уваженья
Ни к королевской власти, ни к мудрым советникам трона.
Я провинился во многом, но все-таки был я уверен,
Что от беды увернусь… Ах, только бы слова добиться, —
Знаю— повешен не буду! Я не теряю надежды…»
Он уже с лестницы вдруг решил обратиться к народу:
«Смерть свою вижу я прямо в лицо. От нее не укроюсь.
Бее же, пока не покинул я землю, спешу обратиться
С просьбой самою скромной ко всем, кто здесь меня слышит:
Хочется мне перед вами быть совершенно правдивым,
В этот последний мой час признаться вам чистосердечно,
Все рассказать до конца о своих преступлениях, чтобы
После ни в чем из того, что шито-крыто я сделал,
Кто-нибудь не оказался, господь упаси, обвиненным.
Много бедствий тем самым я предотвращу и надеюсь,
Всемилосердный господь зачтет мне мой добрый поступок…»
Многих разжалобил он. Говорили: «Пустячная просьба,
Да и отсрочка-то невелика …» Короля попросили —
Дал изволенье король. И сразу у Рейнеке снова
Тяжесть с души отлегла. В счастливый исход он поверил.
Пользуясь данной отсрочкой, речь он повел издалёка:
«Spiritus Domini [24] , ты помоги мне! Я в этом собранье
Не нахожу никого, кто не был бы мною обижен.
Будучи крохотным пащенком, чуть от груди отлученный,
Страстью обжорства влеком, очень рано шататься, я начал
Между ягнят и козлят, резвившихся около стада.
Было сперва мне приятно их милое блеянье слушать.
Дальше — сильней потянуло к лакомой пище, а вскоре
Я познакомился с ней: искусал как-то насмерть ягненка,
24
SpiritusDomini — дух господень (лат.).
Вылизал кровь. Объеденье, скажу вам! Затем я прикончил
Трех молочных козляток и съел. И пошли упражненья:
Птиц я не миловал, будь это курица, гусь или утка, —
Где бы ни встретил! Даже в песок зарывал я немало
Жертв, которых съедать не имел охоты в то время.
Как-то зимою, на Рейне, — довольно давно это было, —
Изегрим встретился мне, — в кустах сторожил он добычу.
Стал он меня уверять, что я-де и он-де родные,
Даже и степень родства он мне точно исчислил по пальцам [25] .
25
Даже и степень родства он мне точно исчислил по пальцам. — «Саксонское Зерцало» сообщает о семи степенях родства и ведет им счет от головы (муж и жена) к плечу, руке, предплечью, кисти и по суставам среднего пальца. Седьмая степень— ноготь среднего пальца. Изегрим считает «по пальцам» свое родство с Рейнеке, родство это, следовательно, довольно дальнее.
Я согласился — и мы с ним союз заключили, поклявшись
Быть навсегда неразлучной, преданной, дружеской парой.
Мне, увы, эта дружба порядочный вред причинила!
Всю страну истоптали мы. Он воровал что побольше,
Я — что поменьше хватал. Уговор был — котел у нас общий.
Общим он не был: волк делил произвольно добычу, —
И половины я не получал. Но и хуже случалось!
Только теленочка он задерет иль добудет барашка,
Только застану его среди изобилия, жрущим
Козочку свежезарезанную иль козленка, который
Бьется в когтях у него, — он встречал меня, злобно ощерясь,
И прогонял, и тем самым мою он присваивал долю.
Вот оно так и велось, хотя б и попалась добыча
Самая крупная. Даже когда сообща мы, бывало,
Справимся, скажем, с быком иль разживемся коровой, —
Сразу жена его тут и семерка волчат прибегали,
Все на добычу бросались, меня от еды оттирая.
Хоть бы мне ребрышко перепадало! Разве уж только