Рейс по ту сторону смерти

Лавров Алексей Юрьевич

– Ну, давай, работай, - бурчит, на что-то раздражившись, и уходит.

– Повезло нам, Зак.
– Подвожу первые итоги в воспитательных целях.

– Да... пронесло, так пронесло, - всё неправильно понял пацан.

– Это тоже, - говорю наставительно, - хорошего человека встретили.

– Ну, а я о чём?
– усмехнулся воспитуемый.

– Ладно, давай снова я, - решаю пока перевести воспитание в практическую

плоскость.

– Дерьмо отчищать?
– Захар снова попытался неправильно меня понять.

– Ножик прятать, - мысленно улыбаюсь его успехам, - а то ты от усердия нашу задницу порежешь.

– Ага, нашу! Хорошо, Неждан, включайся.

О-па, Нежданом назвал! Прогресс, очевидный прогресс. Главное закрепить, чтоб не профукать за суетой во имя выживания. А с этим, с выживанием, пока всё печально. Размышляя таким образом, отрезал тишком изрядный кусок линя и задрав штанину привязал кортик к голени. Привожу себя в порядок и говорю Заку.
– Быра дочищай клюз и в трюм, отсыпаться.

Зак ретиво взялся за дело. Он, оказывается, может быть очень эффективным. При правильной мотивации. Управился быстро. Прокрался к люку, чтоб не приведи Бог, не попасть на глаза кому не надо.

У люка дедушка матрос кивнул на крышку. Что ж, старость нужно уважать. Почти беззубый, почти седой. Матрос. А ведь лет сорок всего, может чуть больше.

– Заки, отсалютуй господину матросу.

– Хм.

Зак, поднатужившись, откидывает тяжёлую крышку и, вытянувшись в струнку, резко кидает два пальца к виску:

– Сэр матрос, сэр. Юнга Закари Абрамс прибыл в Ваше распоряжение, сэр.

– В составе трюмной вахты приступить к укреплению борта собственной задницей, юнга, - ухмыляется старый Сэнди.

– Ай-ай, сэр, - снова два пальца к голове и на трап, то есть на ту верёвку.

Трюм, гамак. Никто не лезет, Захару аж удивительно. Но, похоже, парни тоже время даром не теряют, работают с молодёжью.

– Спи, Захарушка, досталось тебе сегодня, - как укачиваю его мысленно, - проснёшься, парни сухариками угостят.

***

Зак быстро отрубился, как это умеют только дети и электроприборы. Сон у него здоровый и глубокий, несмотря на все невзгоды. Поэтому выспался он быстро. Так уж сложились жизненные обстоятельства, что пришлось парню научиться всё делать быстро, даже спать.

Проснулся и по выработанной на каторжном судне и легко, по малолетству, усвоенной привычке принюхался и прислушался, не открывая глаз. Сочтя практическую сторону жизни для посланной свыше реальности удовлетворительной, он решил разъяснить её теоретический бок.

– Неждан.

– Чего тебе не отдыхается, Захарушка?

– Мы в море, нас, то есть меня, приговорили...

– Меня тоже приговорили. Что у тебя?

– Тебя-то за что? Ты ж никого не убивал! И кто тебя мог приговорить?

– Я, Захарушка,

не только приговорён. Мой приговор уже приведён в исполнение. Там, где и когда я был живой, - со всей серьёзностью разъясняю парню "как взрослому".
– Насчёт того, что не за что, ты заблуждаешься - пока мало обо мне знаешь, но, поверь, вполне было за что. Кто приговорил, не знаю, но если он способен откалывать такие номера, как с нами...

– Бог?

– Может быть. Ты не о том хотел спросить. Спрашивай, что хотел.

– Я тоже хочу как ты с мачты. И как капрала, и когда ссать бежали, научишь!?
– прорвало мальчишку.

– Небыстро, но научу всему, что умею, - совсем не снисходительно обнадёживаю парня.
– Новому будем учиться вместе.

– Тебе учиться?!
– недоумевает Зак. Неправильное у него ко мне отношение, надо поправить.

– Конечно, золотце. Я никогда не упускаю возможности научиться новому, если учиться не у кого, придумываю новое сам. Вот и ты учись, только не останавливайся. Начнёшь учиться у меня, привыкнешь, и это станет для тебя и смыслом, и содержанием жизни.

– А у меня получится?
– почти успокоившись, требует заверений пацан.

– Конечно.
– Позволяю себе усмешку.
– Ты способный.

– Откуда взял?
– предсказуемо среагировал Захар.

– Во-первых, ты - умница, во-вторых, тело работает общее. Просто ты своему телу не хозяин. Пока.
– Снова перехожу на деловой тон.

– Хм, ты моему телу хозяин?
– мальчишка не может сдержать ехидства.

– Ага. Я просто говорю ему "фас", - "не замечаю" подначки.

– И оно само?!
– пацан ожидаемо повёлся.

– Ну, почти. Словами это трудно..., - "усталым" тоном закругляю беседу.
– Это объясняют болью и страхом, а постигают с накоплением опыта, болезненного опыта. Научишься или погибнешь - всё получится, не ссы.

– Дык, наверху ж выссались!
– острит мальчишка, оставляя точку в разговоре за собой.

Ага, точку, типа поговорить больше не с кем, блин!

– Ну что, Дристун, нажрался господского берла, выссался, выдрыхся?
– донёсся добродушный басок Бони Маленького.

Зак открывает глаза. Точно он, акселератина.

– Да, Маленький, даже искупался. Завидно?

– Обнаглел. Рисковый ты пацан, но старших научись уважать, хотя уже поздно, наверное. Длинный Джек велел тебя к нему привести. Сам пойдёшь?

– Сам пойду.

– Вот и хорошо, может, обойдётся. Чудит Длинный непонятно, но с ним не поспоришь. Пойдём.

Идём к трону владыки. Зак с Бони болтают по дороге.

– Что там Длинный чудит?