Рейс по ту сторону смерти

Лавров Алексей Юрьевич

– Да как всегда, в общем-то, Чарли Ёршика помнишь?

– Вечная ему память?

– На этот раз не так почему-то, хотя пинал он его знатно.

– Воскрес что ли?!
– усмехнулся Захар. Других версий у него, зная Джека, и возникнуть не могло.

– Во-во! Длинный отчего-то как замер весь и надувать его стал, представляешь?! А Весельчак Гари ему грудь мял, и считал зачем-то, вот Ёршик и ожил!

– Нефигассе чудеса!
– аж присвистнул Заки.

–

Это что! У нас теперь даже больные завелись!

– А раньше не было?
– уточнил Захар, внимательно вглядываясь в добродушное лицо Маленького.

– Да не!
– верно оценил его взгляд Бони.
– Эти другие. Теперь, если кто на трап подняться не может, его не пинают, как раньше, а укладывают в гамак, или ещё куда.

– Куда?
– ищет малыш подвоха.

– Вот Прилизанному вчера кто-то рёбра подправил. От души, знаешь, так подправил, что он своим скулежом уже всех достал.
– Бони принялся терпеливо объяснять.
– Так Джек ему сам ветошью ребра перетянул. Велел найти тряпки и застелить трюмные доски, чтоб, значит, Прилизанный там лежал. Только на спине. Сказал, что будет навещать.

– А! На потом что ли оставил?
– предположил Заки.

– Да хрен его знает, - Бони горько.
– Прилизанный, бедняга, уже смерть дожидаться замучился. Ты, если что, попроси Джека, чтоб не тянул, а то жалко парня.

– Угу. Так ты говоришь, Прилизанный сегодня из трюма не вылазил?
– спрашивает Зак, припоминая с моей подачи тот подслушанный обрывок разговора.

– Куда ему?
– ухмыляется Бони.
– Дальше сам иди. Нынче Джек чудной какой-то, ну его. Удачи, Зак.

– Увидимся, Бони.

Трон владыки - первый от носа гамак, почти под люком. Крышку обязательно полагается закрывать, но на некоторых вахтах жалеют нас старики - оставляют открытой. Хоть какая-то вентиляция. А если почти под люком, то вполне можно жить. Зак приближается к оазису благополучия в нашем тёмном царстве.

– Хай, Неждан, падай на доски. У нас для тебя очень плохие новости. Что застыл? Тебя всего лишь хотят убить. Как всех нас, но тебя завтра прямо с утреца.
– Приветствует его Руда по-русски. Забывает он что ли?

– Джек, повтори, пожалуйста, что сказал, только медленно и по-английски, - вежливо, но с достоинством ответствует Захарушка.

– Уф, Захар у Неждана даже юмор перенимает. Уникум! Но как его спасать?
– Обратился рыжий к Чернышу.

– Руда, давай его спросим. Он в "Варанге" был самый хитрый варвар, - вносит предложение Черныш и говорит по-английски:

– Заки, хочешь понимать смысл наших слов? Дай Неждану порулить.

– Ну, до понимания смысла мне пока далековато, но если не пытаться, останусь дурнем, - выдал Зак, отключаясь.

Повисла понятная пауза.

– Неждан не мог этого сказать. По-английски и без малейшего акцента, - комментирует Руда.

– Это Захар. Местный. Только разбавленный Нежданом, - подтверждает Черныш

– А может, пропитанный?
– вносит коррективы Лют.

– Есть сухари? Спасибо, Лют, - возвращаю парней в конструктивное

русло, присаживаясь на трюмные доски.
– Так что за новости, Руда? Пацанов спасаете?

– Ага, пацанов... Да как бы тебе...?
– помолчал он, собираясь с мыслями и начал свою печальную повесть, - Ну, ты же знаешь - мы с Лютом любимчики, драим мостик, ступеньки, прочее... Кэп нас по ляжкам тростью настукивает, развлекается так. Правда, последние два дня меньше, охладел он к нам. Кое-кто его покруче веселил. Но мы как драили, так и драим, и держим уши открытыми. Сначала Дасти к Кэпу подвалил, типа, неплохо было бы того забавного мальчугана взять с собой для увеселений, временно, или по обстоятельствам. Кэп к идее отнёсся благосклонно. Тут ты заорал - точно ты, я такого корявого английского со школы не помню. Дасти сбегал посмотреть, что случилось. Вернулся злой и бледный. У него с тем капралом были отношения или общие интересы. Капралу поручили поговорить с милым ребёнком. Капрала после разговора большие рыбки скушали. Дасти орал, что тебя нужно немедленно повесить. Но Кэп, спортивная его душонка, не согласился, говорит, что скинутся они в банк по десять фунтов, а когда ты на утро поплывёшь, будут в тебя стрелять. Типа случайно. Кто случайно первым попадёт, тот забирает банк. Вот такие у тебя перспективы.

– Ага, - беру минуту на осмысление. Кажется есть решение, - а фигли ждать утра? Давайте я к вечеру сдохну. Зашьёте меня в парусину. Только с внутренней стороны надо дёгтем промазать, чтоб вода не просачивалась, и воздух не выходил. Ещё фигню какую-то пацаны катают...

– Это бомба без пороха. Наша тюряга была в молодости бомбардирским судном, - объяснил Стужа.

– В сумерках за ядро сойдёт? Главное чтоб глубоко не затянуло, пока я буду выбираться.

– Как выбираться?! Зубами рвать парусину?!
– распахнув глазищи таращится "от ужаса" Маламут.

– Зубы мне ещё пригодятся для чего-нибудь повкуснее дёгтя и парусины, Маламутик. Вот этим, - снисходительно говорю, задирая штанину, - у кого-нибудь есть ремень? Его подправить надо.

– Кортик!!! Где взял?!
– Хаски обалдел.

– Какой кортик, дикий ты пацан? Просто ножик, капрал когда за борт падал, в брюхе забыл, неряха. Думаю, чего добру пропадать? Вытащил.

– Но Дасти докладывал Кэпу, что обыскали тебя и всё вокруг!
– бормочет Руда, тупо уставившись на кортик.

– А мне боцман помог, только он не в курсе. Поносил его за поясом, пока шмон шёл, а как закончился, я его обратно забрал, - небрежно объясняю фокус.

– Хм, ножик - это здорово, - печалится Черныш, - но для тебя он малопригоден.

– Как это?!
– моей уверенности и след простыл, Черныш знает, что говорит.

– Просто. Ты кем себя возомнил? Парусина и ядро к ногам полагаются приличным дохлым морякам. А ты кто?
– злится Черныш.

– Ну, неприличный и пока живой. И что мне полагается?

– Верно, что пока живой!
– хохочет Хаски.

– Все пока. У меня-то что за нюансы?
– тащусь с парней от души.

– Форс-мажор у тебя, братуха, - Черныш печален, - ты записан в жертвы. Так уж мы тебя сами лучше, как у нас водится...