Рейс в одну сторону

Лопатин Федор

– Насколько я знаю, технология стелс применяется только для самолетов и кораблей.

Наумочкин сморщился: ему вдруг стал неприятен этот выпад, тем более, что он и так, рискуя положением, выложил неблагодарному Королеву половину государственных тайн. При "удачном" их обнародовании, ему лично и начальству, которое санкционировало, такого рода открытость вновь прибывавшим сотрудникам, грозит от двадцати - до пожизненного.

Не обращая внимания на реакцию Наумочкина, Петрович продолжил:

–

Так можно ли подобную технологию использовать для человеческого костюма, или это из области фантастики?

Наумочкин глянул на него исподлобья:

– В наших лабораториях можно всё. Я вам больше скажу: технологии стелс, на данном предприятии, давно считаются устаревшими. Сейчас мы создаем объекты, не видимые при оптическом наблюдении, не то что при радиолокационном. Наши технологии были добыты из древних шумерских и египетских книг, что, естественно, тоже относится к гостайне. Мы здесь работаем на стыке официальной науки и магии. Надо сказать, что магия, в конечном счете, тоже является наукой, только подход к познанию мира у нее другой. С наукой она схожа лишь в наличии необходимых атрибутов серьезного исследования: накопление информации, расчеты, опыты, секретность... Я, конечно, сильно всё упрощаю, но так оно и есть - магия здесь приравнивается к науке, и, следовательно, у нее есть свои ученые.

– Но, позвольте, - усмехнулся Королев, - почти все найденные книги, таблички, надписи на камнях давно изучены историками и лингвистами, и я что-то не припомню, чтобы кто-то говорил о применении описанных ритуалов в современной жизни, тем более, на секретном предприятии.

Наумочкин понимающе кивнул.

– Да, это распространенная "правильная" точка зрения. Только есть один нюанс - не все книги, сгоревшие, например, в основном фонде Александрийской библиотеки в третьем веке нашей эры, были уничтожены. По крайней мере, те папирусные книги-свитки, что уцелели, никогда не будут обнародованы. Необходимые любому государству супертехнологии, в большей своей части, получили подробнейшее описание именно в тех уцелевших книгах. Скажу вам вот что: в этом мире существует всё то, о чём написано в любой сказке - от ковра-самолета, до пресловутого договора с дьяволом. В общем, вы попали в уникальное место, однако, и условия вашего дальнейшего существования предполагают некоторую, я бы сказал, уникальность. Во-первых, вы будете невыездным пожизненно...

– То есть, как?
– перебил его Петрович.
– Я не смогу выехать из России в Турцию или Египет, хоть они мне и даром не нужны?

– Нет, - мотнул головой Наумочкин, - Турция с Египтом здесь ни при чём - вам нельзя выезжать с этого архипелага, только и всего. И потом, по большому счету, вы никому не нужны, и вам никто не нужен. Точно такое же положение у всех, находящихся здесь.

Королев гордо вскинул голову:

– Нет, я очень даже нужен: меня ждет жена и теща!

– Ой, только давайте без истерик. Меня в Москве, например, уже не ждут ни жена, ни двое детей. Я подписал пожизненный контракт

с данным предприятием, в обмен на то, что ежемесячно буду высылать своей семье полмиллиона рублей, по нынешнему курсу. И они рады, и я рад - все остаются при своем: они при деньгах, а я при работе. Любимой работе, - добавил он и, едва заметно, усмехнулся.
– Вы, кстати, тоже подписали аналогичный контракт, еще там, в Москве, только вам не дали этого знать.

– Но я же прекрасно помню, что именно подписывал, - возмутился, было, Петрович.

Наумочкин вздохнул:

– Чтобы было понятнее, вы подписали документы в состоянии полусна, когда, например, угощались минералкой или чаем - таковы принятые здесь методы, если хочешь большую пожизненную зарплату.

– И крутой карьерный рост, - задумчиво произнес Петрович.

– Вот именно, - Наумочкин сочувственно улыбнулся.

Прошла минута, прежде чем Королев стал привыкать к мысли о полной своей ненужности тем, к кому он, в глубине души, стремился уехать в скором времени, хотя бы на время отпуска, если таковые существуют на этом предприятии. Теперь же он случайно узнал, что отпуск - всего лишь мечта.

– И, всё-таки, я не могу поверить, что моей семье нужны лишь деньги, а не я сам, - вновь подал голос Петрович.

Наумочкин явно устал от этого разговора и, скорее всего, уже жалел о поднятой теме своеобразного отшельничества местных сотрудников.

– Пройдет год-два и вы поверите во всё, что я говорю, и также привыкнете к такому положению вещей, и вас не будет тревожить мысль, как они там без вас обходятся. Поверьте, очень даже хорошо живут!

Королев смотрел в пол, а Наумочкин - на часы.

– У меня еще один вопрос. Как же так получается, что я видел двоих сразу - и Кулькова, и того офицера, если всё сделал один лишь Кульков?

Наумочкин пожал плечами.

– Может, гипноз, а может - галлюциноген: прыснул заранее из баллончика - и готово. Сам же, перед этим, надел противогаз.

– Но противогаза я не видел!
– сказал Королев, чувствуя, что рассыпается такая хорошая версия.

– Ну, может, он принял таблетки против именно этого галлюциногена - методов, в общем-то, хватает.

Невозмутимый тон Наумочкина несколько успокоил Королева, и он понимающе закивал.

– Ничего нет невозможного, - вновь сказал Наумочкин.
– Я уже говорил, что здесь немыслимые технологии, похожие на магию. Но если разложить всё по полочкам, получится чистая наука.

– Вы в этом уверены?
– спросил Королев, всё еще не веря, что всему можно найти объяснение.