Рейтинг темного божества
Шрифт:
— Не иронизируйте, тут смерть — и какая, я вам скажу, смерть, в полушаге от нас. — Бывалый судмедэксперт поежился. — Брр, ну и поганое место. Вроде полнейшая стерильность, чистота — баня, сауна. Медом вон попахивает и деревом струганым, а у меня… а я… За все тридцать лет службы не было со мной такого. Словами не опишешь, насколько поганое это место. Двух минут лишних, если бы не работа, я бы тут не провел.
— Это точно. — Колосов кивнул. — Так, значит, по-вашему, вполне может быть коллективное самоубийство четверых, да еще в бане?
— Я вот все думаю, как они исхитрились завязать на этих трубах свои веревки? — вопросом
— А может, им все же кто-то помог? — Колосов обратился к своим подчиненным из отдела убийств: — Заканчивайте тут и вызывайте труповозку. Татуировку, что на плече у этого вот, сфотографируйте как можно четче. Чудная картинка, но по нашему банку данных все же проверим — а вдруг да совпадет с чем-нибудь. Я сейчас займусь их вещами. А потом осмотрим вон ту улику в воде.
— Диван-матрас? Зачем он тут, в бане? Здоровый, плавать на нем в бассейне никак невозможно. К тому же он бракованный, худой, — хмыкнул эксперт-криминалист.
— Ты не рассуждай, а сфотографируй мне этот матрас в бассейне. А потом, когда вытащим, тщательно обработаешь мне эту резину надувную на дактилоскопию.
— Есть такое дело, Никита Михайлович. Только сначала, раз уж вы с осмотром тел закончили, я пальцы потерпевшим откатаю.
Колосов вышел в холл. Итак, теперь на очереди вещи погибших — сумки, одежда, барахло. В дверь просунулась голова в милицейской фуражке — местный мамоновский участковый, поднятый по тревоге и примчавшийся из поселка на допотопном мотоцикле.
— Товарищ майор, тут у нас двое, кто трупы обнаружил, — охранник сауны Пестунов и его приятель — сторож складского терминала Зуйко Семен. Оба вдугаря, заразы, не протрезвеют все никак, — оповестил участковый. — Я им говорю: что ж вы на работе-то квасите? У вас такие дела под самым носом творятся, а вы… Это они в отделение-то звонили, милицию вызвали. Менеджера сауны я тоже хорошо знаю — Хухрин его фамилия. Дозвонился я ему только что на сотовый, разбудил. Он подъедет сюда — ему мной уж приказано. Он говорит, мол, не знаю ничего. Я ему: как это ты не знаешь, кто у тебя баню на ночь снимает? А он говорит: не я, мол, заказ этот на аренду принимал, а менеджер-диспетчер наш Борисова Мария Захаровна. Я за ней послал младшего участкового. Она в поселке Красный Маяк живет. Далековато. Ничего, к утру ее Перепелкин привезет, из-под земли достанет. Вы там закончили осмотр, да? Так я пойду еще раз на них гляну — на жмуриков-то… Может, кого и признаю. С первого раза-то, как висели они, не узнал… М-да, ну и дело. Сроду у нас такого не было. Сколько живу, сколько работаю… Это чтобы сразу четверых. — Он просунулся еще больше в дверь. — А может, вам тут с досмотром вещей помочь?
— Идите, старший лейтенант, смотрите, может, кого-то узнаете, — сказал Колосов.
— Может. — Участковый покосился на дверь сауны. — М-да… Первый-то раз, как вошел туда, прямо обалдел. Никогда так себя не чувствовал — подумал, спазм сердечный. — Участковый медленно пересек холл. — Да нет, не признаю я их. Нездешние они.
— Вы же их толком не разглядели.
— Сейчас погляжу. Конечно, погляжу… А если пришлые они, ну, с Москвы или, скажем, калужские? Не на метле ж они верхом сюда прилетели?
— Нет машины? — спросил Колосов. — Точно нет? Но прояснить этот важный вопрос он для себя в разговоре с участковым и местными оперативниками не успел. И ознакомиться с вещами потерпевших — гоже. Зазвонил мобильный — похоронный марш, мелочи я, специально выбранная для так называемых деловых звонков.
— Никита Михайлович, — услышал он голос дежурного по главку, — что за сутки сегодня — прямо беда.
И снова по вашему профилю.
— Что еще стряслось?
— Еще один труп. — Где?
— На территории заброшенного кладбища в заповеднике Мамоново-Дальнее — это каких-то километров двадцать от вас.
— Что, тоже повешенный? — спросил Колосов.
— Туда вторая опергруппа из местного территориального отдела уехала. Подробности пока неизвестны. Но, судя по всему, труп явно криминальный. Начальник УУР просил передать вам, что ваше присутствие и там необходимо.
Было восемь часов утра. За окном сауны вовсю уже распевали птахи. А по небу тучными стадами бродили свинцовые тучи — с юга тихой сапой надвигался на Москву новый циклон.
Глава 4. ДРАКОН
Дракон проснулся, открыл пасть, зевнул и захлопнул ее, как гигантский капкан. Солнце, пронзившее лучами густую листву, играло на драконьей чешуе радужными бликами. Каждая чешуйка была размером с чайный поднос сочно-изумрудного цвета — Иван Канталупов видел все это своими собственными глазами и, как всегда, мечтал подкрасться к чудовищу поближе, чтобы дотронуться до его роскошной глянцевой чешуи, до острых шипов, усеявших хвост, которым дракон с одного удара валил вековые дубы в долине.
Однажды подкрасться и коснуться Ивану Канталупову удалось. Чешуя дракона оказалась гладкой и бархатистой на ощупь, как женская кожа, как нежная кожа Ирины, медом тающая под ладонями…
Ивану Канталупову снова, в который уж раз приснился все тот же сон. Дракон — сказочная тварь с клыкастой пастью. И вновь во сне он вспомнил Ирину.
До службы в армии Иван Канталупов безвыездно проживал в славном русском городе Мышкине, что на Волге, по которой день-деньской плавают теплоходы с туристами. В тишайшем Мышкине драконов не было и в помине. Там издревле царила мышка-норушка, ставшая местным коммерческим брендом. Мышей Иван Канталупов не выносил и с детства гильотинировал мышеловкой. А дракон ему нравился всегда. Дракон, дракон, дракон… Он повторял порой про себя это слово, как заклинание: дракон, дракон, дракон…
После службы в десантных войсках он вернулся в родимый Мышкин и женился на своей однокласснице Оле Митрохиной, что верно, без всяких там закидонов ждала его. Он был у жены своей первым и единственным — он доподлинно знал это и какое-то время страшно этим гордился. Через год после свадьбы родился сын Игореха. В июльскую ночь, необычайно сладкую, душную, когда они с женой в трудах, в поту и восторгах соорудили себе наследника, Ивану Канталупову и пригрезился впервые воочию дракон. Он спал в горном ущелье, под сводами древнего леса. Огромная, как дом, рептилия была настоящим чудом. Канталупов во сне хотел подойти к чуду поближе, потрогать эти его потрясающие зеркальные чешуины и шипы. Но побоялся страшных драконьих зубов — во сне.