Рейз
Шрифт:
— Талия и моя жена тоже будут в церкви сегодня, Киса. Они будут рады увидеть тебя там.
Я кивнула и подарила маленькую улыбку.
— Я надеялась, что они придут, папа Иван. Я... я буду рад увидеть их тоже ... Я рада, что вы пришли сегодня. Я люблю, когда вы приходите... Я...
Я замолчала, горло свело от переполнявших эмоций. На мгновение увидела в его глазах былую боль, но он ничего не сказал, и я опустилась на кресло позади моего стола.
Сначала мне надо организовать проведение боев и убедиться, что дела в Подземелье идут как надо. А после я пойду в церковь и стану
6 глава
Киса
Серж высадил меня около нашей Русской Православной Церкви. Я вышла в душную ночь в черном головном уборе и одежде с длинными рукавами, как требовали того традиции. Быстро побежала вверх по ступенькам, прошла через большие двери. Наверху, в репетиционной комнате, хор пел гимны. Большая церковь была темной, только мягкий свет сечей освещал ее. Как всегда, когда я вошла в этот место, взглянула на картины на потолке, на изображения святых, на Деву Марию, держащую Иисуса.
Чья-то рука мягко легла на плечо, я посмотрела налево и заметила добрую улыбку Отца Хрущева.
— Отец, — приветствовала я и поцеловала руку.
— Ты присоединишься к нам сегодня вечером раздавать продовольствие, девочка? Мы работаем на общественных началах, ты могла бы нам помочь? — спросил он с надеждой.
Сердце забилось при мысли о моем защитнике, сидящем на улице и держащем банку. Прежде чем я успела рассмотреть последствия моих действий, голова кивнула в знак согласия.
— Отлично, — сказал Отец Хрущев, указывая на меня, чтобы я зажгла свечу. — Он добавил: — Я радуюсь, когда вижу, что ты помогаешь нуждающимся, Киса. Это очистит твою душу.
Я натянуто улыбнулась, и тут же улыбка исчезла. Я не пыталась спасти свою душу сегодня вечером или помочь нуждающимся. Согласилась ради своего эгоистичного желания, нет, насущной необходимости увидеть этого человека снова, увидеть его лицо, спросить кто он... почему был на улице.
Взяв длинную свечу, я зажгла фитиль и стала молиться за моего Луку. Пусть он покоится с миром.
Подойдя к концу скамьи, я повернулась к распятию, мрачно висящему на стене. Заложив руки, я закрыла глаза.
Чувствуя, как будто моя грудь разрывается, я мысленно перенеслась в прошлое...
***
Двенадцать лет назад...
Летом в Нью-Йорке было душно и слишком влажно, чтобы это вынести. Я лежала на полотенце, и солнце сияло над Брайтон-Бич. Мы всегда приезжали сюда на лето. Короли Братвы спускались на этот маленький кусочек Русского рая, вырываясь из наших домов в центре Бруклина. Папа и его «соратники» проводят летние месяцы в «обсуждении и заботе о бизнесе», в то время как дети с матерями будут отдыхать на песке и есть мороженое.
Мне нравилось лето. Это было время, когда я могла отвлечься от нашей жесткой
Закрыв глаза, я улыбнулась этой мысли, и продолжила нежиться под солнечными лучами в своем уединенном месте. Вдруг темная тень упала на меня, принося краткий миг прохлады обожженной коже.
Открыв глаза и рукой защищаясь от солнца, я увидела Алика, и мой живот сжался. Он смотрел на меня с улыбкой, его спортивные шорты низко висели на бедрах. Я ничего не сказала, только поднялась на локтях, когда он плюхнулся рядом со мной на полотенце, бедрами прижимаясь ко мне.
Алик как всегда суровыми узкими глазами осматривал мое тело, и я больше не чувствовала теплоту солнца. Дрожь побежала по спине, когда палец Алика мягко коснулся руки. Его ноздри раздулись, и я замерла в страхе. Он всегда заставлял меня чувствовать себя неловко. Его глаза следили за мной, куда бы я ни шла. Он был готов избить любого мальчика, который посмотрит в мою сторону. Алик грозил им и говорил, что я его девушка... Ну, всем, кроме одного. Тот, кто действительно был моим, тот, в чьих глазах был кусочек моей души.
— Что ты делаешь, Мышка? — спросил Алик. Я проглотила это ласкательное имя — его маленькая мышка. Он называл меня так в течение многих лет, насколько я помню.
Я посмотрела вокруг, чтобы увидеть, кто был рядом, но никого поблизости не было. Рука Алика вдруг обхватила мою шею, и я ахнула в шоке.
— Я спросил, — Алик произнес сердитым голосом сквозь стиснутые зубы, — что ты делаешь? Не игнорируй меня. Мне не нравится быть проигнорированным.
Я увидела на его правой руке кровоподтеки и также большой черно-синий синяк на бедре, скрытый под шортами. Что с ним случилось? Он выглядел ужасно.
Алик заметил, что я смотрела. Он быстро закрыл синяк, сжимая в гневе челюсти, и отвернулся на мгновение, а я внутренне выругалась. Должно быть, это его папа. Я знала, что он причинял боль Алику. Слышала его крики, исходящие из комнаты. Когда мы посетили его дом, то я была свидетелем синяков Алика, видела, что он хромает и иногда сломанные кости после «встречи» с его папой, когда он сделал что-то неправильно.
Алик всегда был зол, и испытывал ко всем ненависть… кроме меня. Что-то изменилось в нем, когда я была рядом. Он никогда не был спокоен, но взгляд смягчался, когда он смотрел на меня.
— Я... Я лежала на солнце, — живот сжался, когда я тихо сказала, и железная хватка на моей шее ослабла, но он не отпустил. Алику было четырнадцать, но его невероятная сила была больше похожа на силу взрослого человека.
Алик опустил руку.