Резервный космодром
Шрифт:
Машины ли, живые существа (в присутствии которых Инга очень сильно сомневалась), но они вычислили место падения пилот-ложемента, и собирались взять материал для исследования, видимо определив, что именно человек, не способный самостоятельно выбраться из покореженной конструкции, является неким «ядром системы», центральным компонентом в структуре уничтоженного аэрокосмического истребителя.
Диск, получивший несколько пробоин, косо врезался в землю в полукилометре от места падения разбитой спасательной капсулы.
Инга до предела увеличила скорость, выжимая из двигателя машины все, на что тот был способен; они появились на небольшой, окаймленной скалами пустоши
Со стороны врезавшегося в пустошь модуля полоснул залп лазерных излучателей, Иван едва успел нырнуть вниз, как блистерный выступ буквально срезало с брони вездехода, вместе с импульсными орудиями, но андроид, уже четко определившийся, кто тут друзья, а кто враги, ни секунды не медля, распахнул бортовой люк, прошив пространство пустоши длинной очередью из «АРГ-8».
Если андроиду все было понятно, то Инга видела несколько иную картину. Их положение складывалось далеко не лучшим образом — два инопланетных механизма успели укрыться за скалами, а вездеход, несущийся по пустоши, представлял отличную мишень для лазерной батареи посадочного модуля.
Она решилась, — от ярости, безысходности, невозможности разрешить ситуацию как-то иначе…
Мнемонический удар невероятной силы накрыл пустошь, скалы, казалось, подернулись искажениями, автоматика вездехода мгновенно дала сбой, — автопилот вырубился вглухую, даже не успел подать сигнала о полученных повреждениях, Иван, будто манекен вывалился из раскрытого люка движущейся по инерции машины, благо, ударившись о камень, откатился в сторону, а не попал под траки гусениц, Инга едва выдержала удар, лишь неимоверной концентрацией воли удержав сознание на грани реальности, а в том месте, где потерпел крушение инопланетный аппарат, внезапно ударил взрыв…
Рощин не надеялся, что останется жив.
Катапультирование произошло со сбоем, корпус спасательной капсулы не сумел герметично замкнуть в термостойкую оболочку пилот-ложемент, и вхождение почти неуправляемой конструкции в плотные слои атмосферы грозило ему неминуемой гибелью.
В такие моменты разум работает с кристальной ясностью и невероятной скоростью. Даже осмысление собственных действий приходит чуть позже: перехватив управление двигателями спасательной капсулы, Вадим сделал единственное, что мог предпринять для собственно спасения, — он включил их, расходуя небольшой запас планетарного топлива на совершение резкого геостационарного маневра, — проще говоря, он использовал двигатели, предназначенные для торможения, чтобы уравнять скорость дрейфа спасательной капсулы со скоростью вращения планеты.
Остальное за него сделала сила тяготения Алексии.
Огромный, распростершийся внизу мир притягивал крошечный обломок аэрокосмического истребителя, но теперь он не снижался по траектории, грозившей сжечь незагерметизированную посадочную капсулу, а падал почти вертикально, с небольшим смещением.
Короткий импульс торможения дожег остатки планетарного топлива, началось ускорение свободного падения, — пустяк для тренированного космодесантника, если бы не заклинившая оболочка капсулы, не позволяющая выбраться из пилот ложемента, покинуть обломок истребителя, воспользовавшись сначала ранцевым двигателем скафандра, а затем встроенной парашютной системой.
На поиски выхода отводились секунды, но Рощин использовал их с толком: полностью подчинив своему рассудку кибернетическую систему, он попытался скинуть мешающие спасению оболочки, а когда это не удалось, занялся системой встроенных парашютов.
Поменяв значения задержек, он теперь мог уповать лишь на везение. Удар будет жестким, система не успеет компенсировать ускорение в полной мере, но амортизационный каркас пилот-ложемента, рассчитанный и для таких ситуаций, должен выдержать.
От места крушения спасательной капсулы с подбитого «Х-Страйкера» до космопорта было меньше часа пути, но, учитывая повреждения, полученные всепланетным вездеходом во время схватки и полный отказ его кибернетических систем, дорога заняла чуть больше времени, в течение которого Рощин окончательно пришел в себя после всего пережитого.
С Ингой они почти не разговаривали.
Она сидела подле него, держа за руку, но ее кожа была холодна, лицо — бледнее смерти, разум молодой женщины все глубже погружался в пучины непонятных Вадиму воспоминаний, и он, не зная как ободрить ее, случайно не задев и не обидев, тоже молчал, лишь старался отдать частицу своего тепла ее ладони.
Вездеходом управлял Иван.
Удивительный образец человекоподобного сервомеханизма, как ни посмотри.
Личность, вне сомнения — личность, независимое сознание в механической оболочке, возникшее тут на Алексии, зародившееся в искусственных нейросетях андроида по мере накопления информации об окружающем мире, людях, явлениях…
Свою планету и своих создателей он… любил. Другого слова Вадим подобрать не сумел, видя, как отчаянно защищает Иван тех, кто находиться рядом с ним, как удручают его картины разрушений и погубленной природы.
Почему мы так боимся искусственных интеллектов?
Потому что они как совесть — частица и отражение нас самих?
Рощин, все же чувствовал себя скверно — он то проваливался в небытие, то возвращался в реальность, под непрерывным воздействием систем жизнеобеспечения боевого скафандра, которая, как известно, способна поставить на ноги даже тяжелораненого бойца [52] .
Когда изуродованный вездеход пересек границу стартопосадочных полей Вадим уже чувствовал себя более или менее способным самостоятельно двигаться.
52
Система метаболической коррекции и боевого жизнеобеспечения скафандров, для космического десанта, пилотов серв-машин и аэрокосмических истребителей, разработанная еще в период первой галактической войны применяла к раненному радикальные средства, способные поднять его ноги, но после в большинстве случаев требовалось стационарное госпитальное лечение, так как боевая система поддержания жизни зачастую использовала внутренние ресурсы организма человека.
Он понимал, что времени на какую-то реабилитацию у него нет.
Сжав ладонь Инги, он поймал ее взгляд.
— Возвращайтесь с Иваном в форт. — Попросил он.
— Ты как? — Она как будто очнулась, вынырнула из омута своих потаенных мыслей.
— Все хорошо. — Постарался успокоить ее Вадим.
— Полетишь снова? — Тихо спросила она, наивно надеясь на отрицательный ответ.
— Полечу. — Не стал лгать Вадим. Он чувствовал себя неловко, — нужно найти слова, сказать ей что-то такое, что вселит надежду, передаст степень его благодарности, но Инга внезапно коснулась пальцем его губ.