Режиссер Советского Союза 5
Шрифт:
Если называть вещи своими именами, то у меня отобрали рычаг влияния на массы. Это ещё хорошо, что главой «Гостелерадио» является Месяцев. Николай Николаевич пообещал, что не будет вмешиваться в работу творческих коллективов и формат передач останется прежним. Посмотрим, как оно выйдет на самом деле. Мне даже понятна логика подобного решения, когда государство не хочет делиться правом единолично обрабатывать умы граждан. Вот только у нас был креативный подход, далёкий от принятой в СССР системы. Мы не рассказывали про искусство, кино и музыку исключительно с точки зрения марксизма-ленинизма. Наши ведущие просто общались с людьми, объясняя всё простым языком, без идеологических штампов. Поэтому передачи и пользуются такой
Благо, хоть в детских и развлекательных передачах не требовалось постоянно благодарить партию и лично «дорого Ильича». Есть надежда, что их не переформатируют и не превратят в унылое нечто. Всё-таки народ привык к определённой подаче, и это может вызвать массовое недовольство. Хотя, в моей реальности Лапин закрыл КВН и выгнал со сцены нескольких ярких певцов, а советские граждане спокойно это скушали. И это несмотря на то, что передача и артисты были безумно популярны.
Из положительных новостей надо отметить факт, что власти не отняли типографское оборудование, которое мне поставил «LV». Не знаю, как теперь будет с литературным журналом, где уже практически сформирована редакция. Пока указаний на этот счёт не было, но печатать зарубежные детективы и фантастику нам разрешили, даже утвердили лимиты на бумагу. На безрыбье и рак рыба. Только есть у меня подозрения, что каждое произведение, предназначенное для советского читателя, придётся выбивать с боем. Всё это промелькнуло у меня в голове, пока зал гудел, обсуждая услышанную новость. Надо сворачивать этот митинг, а то стукачи всех мастей наверняка готовы донести о противоправной деятельности товарища Мещерского.
– Коллеги, — обращаюсь к залу, — Давайте не будем устраивать из сложившейся ситуации трагедии. По большому счёту, всё остаётся без изменений, только часть коллектива меняет работодателя. Я отдельно обговорил с руководством «Гостелерадио» возможность совмещения для тех, кто параллельно работает над другими проектами «Прогресса». А ещё — никого не заставляют менять место работы насильно. Все желающие могут остаться, благо, задумок у нас хватает. Вы ещё взвоете от объёма работы, и опять будете обвинять Мещерского в эксплуатации советских граждан, доказывая, что крепостное право отменили более ста лет назад. Что касается окладов на ТВ, то они будут сопоставимы с вашими нынешними доходами.
Народ шутку про загруженность работой оценил, заулыбался и немного успокоился. А ещё многие облегчённо выдохнули, услышав новость, что они не потеряют в деньгах. Вернее, самые умные правильно поняли намёк о совмещении, и воспользуются этой лазейкой. Если брать чистую зарплату, то у нас она сопоставима с государственными объединениями. Только в «Прогрессе» есть шкала премирования, позволяющая зарабатывать гораздо больше, чем у конкурентов.
После десятка вопросов общего характера, дальнейшее проведение собрания потеряло всякий смысл. Я перенаправил людей в бухгалтерию и девочкам Каплана, которые заранее получили необходимые инструкции. Сам же засел в кабинете и принялся за новый сценарий. Несмотря на нервотрёпку и суматоху последних дней, меня охватил самый настоящий творческий зуд. За неполную неделю я умудрился написать более двадцати листов текста, что соответствует примерно десяти — пятнадцати минутам фильма. То есть примерно одна двенадцатая часть картины уже есть в бумажном виде. Понятно, что это черновик, который будет ещё не один раз переписываться, но заданный темп просто радует.
Наверное, это ответ моего мозга на складывающиеся обстоятельства. Таким образом я выпадаю из окружающей реальности, погружаясь в выдуманную историю, по которой будет сниматься новый фильм. Но сегодня отключиться не получилось, так как
Пузик нагло плюхнулась на стул и махнула рукой секретарю, настороженно выглядывающей из-за открытой двери. Через несколько мгновений смущённые Каплан, Моисеич и Солодовников, заняли свои места. Заодно подоспел чай с сушками и пряниками от вроде как моего секретаря.
– Алексей, нам ты можешь рассказать, что вообще происходит? — начала разговор бобруйская принцесса, сделав глоток чая, — Понятно, зачем у ТО отняли проекты в пользу «Гостелерадио» — удивительно, почему это не сделали раньше. Надеюсь, на этом аппетиты изымателей чужого труда ограничатся? Ты понимаешь, что коллектив далёк от спокойствия?
– Предварительные договорённости по «Прогрессу» я озвучил. Придётся отдать проекты вместе с людьми. Что касается сохранения сценаристов, то здесь вопрос скользкий. Никто не мешает новым руководителям переформировать программы под своё видение.
– И ты это позволишь? — воскликнула Пузик.
– Все наши работы официально зарегистрированы и закреплены за ТО. Поэтому я и не стал воевать за их сохранение в нашей системе, ограничившись рычагом влияния. Если товарищи захотят нарушить подписанное соглашение — значит, получат войну. Всё остальные проекты продолжат действовать. Более того, третий канал ТВ частично остаётся под нашим контролем. Как вы правильно заметили, у нас отобрали самые популярные телепередачи и все радиопрограммы. Что касается всего остального, то мы делаем даже шаг вперёд. Оборудование для собственной типографии уже в стадии наладки. Вскоре должно выйти решение по студии грамзаписи. Если оно будет положительным, то мы сильно расширим сферу нашей деятельности. Сначала я думал просто копировать пластинки, но изменил первоначальные планы. У нас будет своя звукозаписывающая студия, аналогов который в СССР нет! А это неплохие деньги, на которые мы сможем снимать больше фильмов.
Уф. Вроде удалось успокоить своих главных соратников. Особенно это касалось Пузик, которая не смирилась с грабежом, как она назвала передачу проектов. Рыжая была готова воевать и использовать все свои связи. Только компромиссное решение по моей деятельности принималось в ЦК и обратной силы не имеет.
Далее мы переключились на текущие дела. Оксана долго пытала меня на предмет сценария, который я пишу. Мол, нехорошо скрывать свои планы от друзей и руководства ТО. В конце разговора пообещал, что всё расскажу, когда будет конкретика. Заодно договорились, что через неделю будет совещание по поводу утверждения сценариев для новых художественных картин.
Блин. Пришли, сбили меня с панталыку, и довольные ушли работать. А я теперь из себя даже слова выдавить не могу. Попросил секретаря сделать ещё чаю, а сам начал анализировать три важных разговора, которые решили мою судьбу. Вернее, скорректировали планы товарища Мещерского на ближайшие два года, если не больше. Хотя, нельзя так далеко прогнозировать сложившуюся ситуацию. Моя здешняя жизнь напоминает американские горки. В данный момент я просто качусь вниз, чтобы завтра резко взмыть вверх или рухнуть в пропасть. Если возвращаться к разговорам, то два из них касались моей карьеры. Последний диалог больше затрагивал личную жизнь одного самовлюблённого режиссёра и оставил неприятное послевкусие.
– Я не буду читать тебе нотации и воспитывать. Ты взрослый человек и сам должен отвечать за свои поступки, — сегодня Фурцева опять решила играть в большого начальника, чуть ли не с порога начав обвиняющую речь.
Только у меня было такое отвратное настроение, что мне не до подобных спектаклей. Неопределённость, слухи и поливание грязью в газетах, сделали своё дело. Меня выбили из колеи и поколебали уверенность в адекватности советского руководства. Заодно разозлили просто до невозможности.